Дошла сама, чуть не заблудившись, открыла дверь магией, скинула пальто на стул, метлу на пол, и упала на диван, безжизненным взглядом рассматривая потолок.
— А я тут к вам в гости зашел, — услышала я голос Игоря, но даже не шелохнулась. — Я вот подумал, что в академии и без меня перебьются, а ты не сможешь. Ты же во всех этих бумажках запутаешься, а за Мирославом нужен глаз да глаз!
— Это хорошо, — отозвалась я, доставая из медальона листок в клеточку, но не смогла его развернуть.
— Что-то случилось?
Я печально улыбнулась и, глупо разревевшись во весь голос, начала рассказывать ворону все то, что произошло сегодня со мной. Он молчал, даже не вставляя замечания. Я постепенно успокоилась, выплакав, казалось, все слезы. На душе стало почему-то спокойно от того, что не осталось сил дальше плакать. Встав с дивана, я подошла к окну, разглядывая сонный город, который она спасла ради меня.
— Ты могла бы и не расставаться с ним, — начал Игорь, заметив, что я успокоилась. — Я понимаю, что ты чувствуешь, что отобрала у нее все. Но ведь это совсем не так. Это она еще должна тебе доплачивать. Ты лишила ее стольких проблем. Она ведь не хотела этого трона.
— Дело не в этом, — покачала я головой, разворачивая стих, который нашла в ее дневнике. — Просто я хочу, чтобы она была счастлива. Вот и все.
«Королева была надменна,
Так печальна и холодна,
Что отголоски вселенной
Наполняли бокалы вина.
Королева была красива,
Как красивы кристаллы все,
Но она не была счастлива:
Ни вдвоем, ни наедине.
Королева была королевой.
Той, к которой идут на поклон
И правитель имперского мира
И бедняк, обделенный злом.
Королева была как символ,
Для людей, для зверей и миров.
Королева была богиней,
Умирающим мифом без слов»
И слезы, которые я прятала до этого, снова покатились по моим щекам. Но уже не бурным водопадом, а спокойным, спрятанным ото всех в зарослях ручьем. Кажется, я слишком много плачу. Пора прекращать. Сегодня в последний раз.
XXXIII
Утром мне не спалось, может быть потому, что уснула я не на большой кровати, которая вызывала у меня сейчас только грусть, а на диване в кабинете. С вечера меня никто не беспокоил, поэтому истерика тихо сменилась грустной предрешенностью. Я сама выбрала свой путь и полностью уверена в своих действиях. Куда бы они не вели меня, но я должна защитить всех.
Не спеша оделась в церемониальное платье. Белое в пол, с воротником-стойкой и рукавами-фонариками,
