живность, кажется, из-под ближней кочки таращил любопытные глазенки мышонок, не решаясь выбраться наружу по своим делам, проходили регулярные прищёлкивания по каналу связи «тут… тут…». А вот противника не было. И страх постепенно отошел на задний план, сменившись некоторым фатализмом. Опять жара, сухая глотка и неимоверная скука. В панораме колыхалось море травы, в котором плавали, едва заметно для глаза смещаясь, травяные же кочки…
Движущиеся кочки?! Еще не успев сбросить непонятное оцепенение Фёдор полоснул длинной очередью «приблизительно куда-то в ту сторону», потому что первые же столбики земли и травы, выбиваемые пулями, напрочь скрыли цели и сбили прицел. Продолжая стрелять, заячьим зигзагом рванул в подмеченное ранее укрытие — оставаться на прежнем месте было невозможно. Еще миг назад краем глаза отметил, что вокруг не свистят пули и не встают «столбики» ответного огня. Зато слева прилетели «фаерболы» подствольных гранат и легли треугольником вокруг его позиции, но не взметнули вверх огненные кусты, а выпустили бодро расползающиеся облачка.
Знакомо. Оставалось только рвать жилы, стараясь проскочить до того как облако газа сольется в единую пелену. А вот с этим были явные проблемы. «Добивая» рожок Фёдор только отметил, как заторможено и неуклюже двигалось его тело, как медленно оно выполняло повороты, а желанное укрытие, к которому так рвалась душа, маячило где-то на горизонте. Не добежать.
И не добежал. Что-то охватило и намертво зажало лодыжки, отчего со всего разгону плашмя ляпнулся на землю, выбивая дух и теряя автомат. Вдохнуть не дали. Тут же на спину навалилась тяжесть, а горло сдавила петля — как бы не ремень его собственного оружия. Пользуясь свой многократно возросшей силой, Фёдор смог перевернутся на спину и даже вроде сбросить того, кто держал ноги, но помогло это слабо. Оставшийся за спиной противник от всей души двинул пяткой в пах, парализуя всякое сопротивление ошеломляющей болью, а потом, обвив своими ногами бедра, еще сильнее затянул на шее ремень.
Перед глазами резко возникло «звездное небо», на котором то и дело мелькали вспыхивающие звезды, а гул не имеющей оттока крови поднялся в ушах до громкости рева водопада.
«Отвоевался, — подумал Федька, теряя сознание, — придавили как клопа».
Глава 27
Молчание дорого… обходится
С неба пролился небольшой водопад и, едва, отфыркиваясь от попавшей в нос воды, Федька успел подумать: «С фантазией разработчики подошли к „возрождению“», — как его дернули вверх, отчего связывающий кисти пластик иммобилизатора больно врезался в тело, а на противоположную голове точку пришелся импульс ускорения. Такой, что аж дух перехватило — пришлось бодро семенить туда, куда тянули. Его пленители оказались со знанием анатомии… и своего дела. Ковылял, прихрамывая разом на обе ноги, да по-цыплячьи подпрыгивая. Ноги связали хоть и не так туго, как руки, но всё равно не шагнёшь как следует.
Мысль о сопротивлении в голову не то, чтобы не пришла, просто не успела оформиться, когда за простую заминку (не разобрался с какой ноги шагать — здорово мешала короткая веревка, связывающая щиколотки), левый бок познакомился с чужим прикладом. Не сильно. Экономно так, но почка не только «ёкнула» но и, такое впечатление, что оборвалась нафиг. Скособочившись, засеменил ещё быстрее, оставив «на потом» все мысли о качании прав.
Ковылять пришлось недалеко, а обращались с ним сноровисто, словно опытные грузчики с тюком — беззлобно и эффективно, но по наработанной за годы привычке, чётко контролируя любую мелочь. Прижали с разгона грудью к деревцу — ствол в руку толщиной очищенный от веток, но с оставленными в нужных местах сучками. Это, судя по тому, что кисти рук, вздернутые сильно выше головы, как раз на такой сучек и нацепили. Между стволом и торчащими вперед локтями тут же просунули палку, и оказался Фёдор полностью зафиксированным в положении «стоя на цыпочках»: палка не даёт отклониться назад а, просунутый между связанными запястьями сучек над головой — вниз. Нос же упёрся в ствол дерева.
Правда, простоял Федька в таком положении недолго. Буквально пару секунд, пока под выдвинутые вперёд колени не просунули еще одну палку. Затем оба конвоира зашли с боков и хекнув: «Ну и здоров, лось!», —
