Слишком озабоченный голос был у Хранительницы, а Федька очень уж «вовремя» вспомнил, что она говорила про «психосоматику» и «игры подсознания» — остаться слепым не хотелось просто жутко. И от этой жути чуть челюсти не залязгали. Но тут сильные руки сжали плечи и пришлось, собрав всё имеющееся в наличии мужество, осторожно раскрывать глаза.
Первый взгляд облегчения не принёс — перед глазами было темно и плавали цветные пятна. Крепко зажмурившись и прошептав про себя молитву, опять приоткрыл веки — всё те же пятна. Чуть не взвыл от отчаянья, но тут одно из плавающих пятен превратилось… в защёлку разгрузки. Да и остальные «пятна» оказались именно пятнами на камуфляже. Облегченно всхлипнув, мальчик уткнулся носом в живот Хранительницы и замер так, пока ноги не перестали подгибаться от пронзившего его облегчения. Погладив его по голове, женщина с беспокойством заглянула в глаза, улыбнулась увиденному и пошла разматывать тезку.
Фёдор обессилено примостил пятую точку в траву и огляделся по сторонам сквозь всё ещё плавающие перед глазами пятна. Да-а, на прежний рай увиденное явно не тянуло. Максимум — чистилище.
Просто не могло быть в раю такой реальной, а не райской, выгоревшей травы и безжалостно палящего с неба солнца. И уж точно там не могло быть двух неспешно кипящих и поднимающихся всё выше грибов…
Грибов?! Тряхнув головой, пытаясь отогнать жуткое наваждение, Фёдор ещё раз присмотрелся к округе. Увы, но даже местность он узнал — первый гриб вздымался рядом со входом в ставшее памятным ущелье, второй поднимался откуда-то из глубины каменного лабиринта. Кажется, второй был пониже и пожиже, хотя может, это было следствием времени или перспективы.
А вот очнувшийся тезка Нах-наху совершенно не понравился. Стоял весь, будто кол проглотил, и, не отводя взгляда, смотрел на выстроившийся метров за тридцать отряд из женщин в камуфляже без знаков различия. Отряд как отряд, женщины как женщины — мало чем отличные от начинающих понемногу приходить в себя мужиков- разведчиков, старых знакомцев и не очень…
А ведь точно! В расположившихся напротив группах явно присутствовало что-то неуловимое, но в тоже время объединяющее. А с другой стороны — ничего в них не было «эдакого», просто женщины разного возраста.
Крайняя справа — стройная девушка лет восемнадцати-двадцати. Красивая, несмотря на необычный разрез глаз, непривычный овал лица и две странные косички на голове. Крайней слева — небольшого роста женщина лет сорока пяти, с добрым, домашним и очень уставшим лицом. Посреди строя возвышается настоящая великанша — вокруг этой тетеньки впору хороводы водить. Глянешь на нее и сразу вспомнишь — «есть женщины в русских селеньях…», есть. Такая не то что коня на скаку, такая и слону хобот завяжет на двойной морской узел. Но опять же — открытое лицо с простой улыбкой и вздернутый веснушчатый нос — просто тётя Клава-повариха, ей бы для полного сходства вместо чего-то смертоубойного — черпачок на длинной ручке в руки дать.
Фёдор пробежался еще раз по лицам — почти все улыбаются, некоторые машут приветственно или подмигивают. Вот только чего вдруг тезка пятится от них назад, а сам — белее мела? Неужели из-за того, что от строя напротив отделилась молодая женщина лет двадцати трех, почему-то с гитарой за спиной вместо оружия, и теперь идёт к ним?
Нах-нах успокаивающе обнял тезку за плечи и с удивлением обнаружил, что тот едва сдерживает дрожь. Через миг их обоих сграбастала и прижала к себе Хранительница, но взглянув на нее, мальчик увидел, что и она далека от безмятежного спокойствия, а смотрит на подходящую с некоторой опаской. Да что ж тут творится-то?
— Волчонок, ты дошёл… — у нее была улыбка совершенно — пожалуй даже — безумно счастливого человека.
— Ага! — кивнув, Антис сделал решительный шаг вперед, но всей его решительности хватило только на этот шаг.
Женщина плавно отшагнула назад, сохраняя дистанцию метров в пять, и виновато улыбнувшись, развела руками.
Тёзка тоже замер как в копанный — бледность на его щеках начала сменяться лихорадочным румянцем:
— Успел аккурат к шапочному разбору — война уже десять дней как кончилась.
— Волчонок… И война кончилась, — женщина опять не смогла сдержать улыбку, снова осветившую её лицо изнутри. — Вот девчонки-то обрадуются. Нашёл, о чем жалеть! Войну без него закончили!
