Я ответил рукопожатием и назвал свое имя.
- Будем знакомы, - произнес Илья, - пива хочешь?
- Не откажусь.
- Тогда я сейчас, - и он исчез в вагоне, предварительно отправив щелчком окурок в пепельницу.
Я снова повернулся к окну, мы проезжали какой-то поселок, в темноте слабо мерцали фонари, освещая контуры домов и сараев. На разбитой дороге блестели лужи, отражая огни проходящего поезда.
Хлопнула дверь за спиной, вернулся мой новый знакомый Илья. Я проводил взглядом исчезающий во тьме поселок, который мы только что проскочили, и повернулся к окну спиной.
- На, держи, - Илья протянул мне бутылку пива.
- Благодарю.
- Не за что. У меня еще много. – Он улыбнулся.
- Основательно собрался…
- Не то слово. Сам не понимаю, зачем столько взял. Словно околдовали меня... Да в натуре околдовали! Я в эти магазины когда захожу, всегда кучу всего ненужного покупаю. Лучше б их вообще не было, этих магазинов, а то после них – по карманам ветер.
- Ага.
- Ты кем работаешь?
- Менеджером по продажам. Так что понимаю, о чем ты, - я открыл подаренную бутылку пива зажигалкой.
- Понятно. Да, уж кому я тут буду про эту кухню рассказывать…
- Еще бы.
Илья достал сигарету.
- А я музыкант. – Он повертел сигарету в руках, не торопясь прикуривать.
- Нормально. На чем играешь?
- На всем. Духовые, ударные, гитара…
- Неплохо!.. – Я закурил. Крепко затянулся и выпустил густое облако дыма.
- Давай сыграю.
- На чем?
- Сейчас увидишь.
Илья убрал сигарету за ухо, порылся в карманах своей куртки и извлек на свет губную гармонику в деревянном футляре. Открыл футляр. Гармоника была длинная с двумя рядами духовых отверстий. Ее полированные поверхности приятно блестели в свете тамбурного светильника.
- Вдарим по блюзу? – спросил меня Илья и, не дожидаясь ответа, заиграл.
Тамбур заполнила тягучая мелодия далекой незнакомой страны, оживляя в сознании картины тростниковых зарослей по берегам большой реки, несущей свои воды с севера на юг. Это была музыка негров с плантаций и одиноких странников, путешествующих по стране в вагонах товарных поездов. И вместе с тем это была музыка родной мерзлоты, ссутулившихся в темноте деревень, прячущихся в перелесках погостов, музыка ветра и талой воды. Я курил и слушал эту фантасмагорическую мелодию, дышавшую иной жизнью, ловил ноздрями запах угля, которым пропах вагон и который неизменно ассоциировался с железной дорогой. Я был другим, человеком за пределами круга, по которому привык бегать изо дня в день, словно белка в колесе, и эта мелодия тоже была другой, из-за пределов круга, незнакомой и волнующей.
Илья играл, и время переставало существовать. Пространство сминалось и казалось чересчур миниатюрным, хилым и беспомощным под напором звука, льющегося из губной гармоники. Губная гармоника была медиатором, проводником в мир иных чувств и восприятия, она открывала такие бесконечные дали, которые невозможно было даже представить.
Когда Илья закончил играть, воздух вагона еще пульсировал отзвуками мелодии, резонировал томными нотами других миров. Этот блюз был прекрасен.
- Как тебе? – спросил он меня, убирая гармонику в карман и доставая сигарету из-за уха.
- Я потрясен.
- Серьезно?
- Абсолютно. Это было великолепно.
- Как скажешь. Это один из моих любимых блюзов.
