- Как знать, как знать…
Играет шарманка, звенят цимбалы. Обезьянка жонглирует апельсинами, скучающий дрессировщик крутит папироску с гашишем. На каруселях катается праздный люд, соломенные человечки, осоловевшие от собственной безнаказанности, осиротевшие от чужой подозрительности. Пусть веселятся – недолго им осталось.
- Как и тебе.
- Как и мне.
Мой незримый собеседник исчезает, я не слышу его голоса. Я отошел в сторону, за шатры и повозки, наблюдаю за толпой, кручу в руках маску. Маска тяжела, наливается в руках свинцовым грузом. Люди на ярмарке пляшут и поют. Одеваю маску.
Я вижу их, они – призраки, души тех, кого хоронят в глуши, подальше от людей, за кругом привычного, за обжитой землей. Они – призраки, блуждающие за краем ойкумены, знающие тайны, недоступные живым. Они все здесь, смотрят и ждут. Ждут и наблюдают.
Их много, и армии их прибывает. Ловко маскируются, я чувствую себя в очередной раз обманутым. Людей здесь давно нет – призраки торгуются с призраками. Смерть волной прошла по улицам, провозгласив торжество пустоты. Куда спешить – задаю я вопрос самому себе, - если конец для всех одинаков?
Будни - Песнь 4. Куплет 2.
Возможно, однажды нам и придется ответить за все. Даже скорее всего придется. Мы слишком долго были убийцами, однажды настанет пора сыграть роль жертвы. Но пока что у нас еще есть шансы. Хотя бы пройти свой лабиринт до конца. Поэтому придется идти дальше, сквозь страхи и боль.
Боль. Она словно паутина оплела мою голову. В центре паутины – пульсирующий островок, который кроме как адом кромешным не назовешь. Кажется, там кончаются вообще все чувства, и только боль достигает максимальной концентрации, чтобы выплескиваться разрушительными волнами в мой мозг.
Я с трудом открыл глаза, яркий солнечный свет тут же ударил по ним, провоцируя очередной приступ резкой боли в голове. Черт! Я сжал зубы и сделал медленный поворот головы. В глазах немного помутнело, затем зрение вновь сфокусировалось.
Превозмогая боль, я осмотрелся. Кровать, шкаф, комната, окно. Сквозь стекло сочились солнечные лучи, рассеиваясь по горизонтальным поверхностям. Утро. Наверное, это было утро.
Я попытался идентифицировать место своего нахождения. Кровать и шкаф были мне не знакомы. Я сделал еще один поворот головы, чувствуя нарастающую боль в черепе, и увидел рядом с собой голое женское тело. Внимательно присмотревшись, я опознал в нем Юлю. Она спала.
Поворот достаточно резкий, но, тем не менее, не шокирующий. Я начал прокручивать в голове события вчерашнего вечера. Мы сидели в кафе, затем состоялась дискуссия с Кириллом, затем было пиво, затем еще, потом водка, Юля… - в общем, каким-то образом я оказался у нее дома. Все понятно.
Я выполз из-под одеяла и кое-как сел. Стоит ли говорить, что я был без одежды? Впрочем, это меня не удивило. Одежду, сложенную горкой, я обнаружил на стуле.
Встав с кровати, я подошел к стулу и надел на себя трусы и носки. Немного подумав, прибавил к своему гардеробу и джинсы. После этого еще раз осмотрел комнату.
За шкафом у окна стоял стол, на котором была бутылка с водой. Эта находка меня обрадовала. Я тут же воспользовался возможностью утолить жажду.
Когда с жаждой было покончено, я поставил бутылку на место и откинул занавеску, чтобы выглянуть в окно. За мутноватым стеклом открывалась панорама обыкновенного купчинского двора, заключенного в панцирь из многоэтажек, по которому растекся ясный зимний день. Солнечные зайчики скакали по сугробам и отражались в стеклах припаркованных прямо на детской площадке автомобилей. Среди автомобилей и сугробов играли дети.
Я прижался к стеклу лбом, стекло было холодное. Я простоял так минут десять, пока боль в моей голове не утихла. Потом еще раз приложился к бутылке с водой и осушил ее до дна.
После этого я приоткрыл форточку, чтобы в комнату поступал свежий воздух, которого мне так сейчас не хватало.
