занимающегося убийствами.
Браун робко попросил разрешения побеседовать с шефом отдела.
– Вы помешанный; только угробите понапрасну и свое, и ее время. Впрочем, наша начальница очень терпима, разговаривает со всеми, какими бы свихнутыми они ни были.
Браун сказал, что беспокоится, как бы майор Хейнз не оказалась слишком занята, особенно в теперешнее тяжелое время, и поэтому подготовил краткое резюме своего расследования, а с ним – список вопросов, которые он хотел задать. Подклеил к бумажкам копию своего пропуска, и машина закрутилась.
Стэн чувствовал себя очень погано. Он собирался использовать – и поставить под угрозу – своего друга, а в прошлом любовницу.
Он часто удивлялся, какие у них тогда были отношения. С одной стороны, обычная, "нормальная" связь, какие Стэн имел всегда. Но, с другой стороны, они стали любовниками в обстоятельствах совместного расследования заговора. Их любовь так ничем и кончилась – Стэн ушел на войну, попал в плен, сбежал и вернулся на поле боя. Хейнз призвали в военную разведку, и как-то так вышло, что они никогда не встречались вновь. Он иногда думал, еще до того как Тайный Совет объявил его вне закона, протоптать к ней тропку, просто чтобы увидеть... Увидеть что? Все ли там еще на месте?
"Наверное, – думал он, – прав Килгур. Оба они моральные уроды, и свою чрезмерную мораль, нужную для того, чтобы не сломаться, участвуя в еженощных грязных сражениях, они вырастили шиворот-навыворот, "головкой вниз". Не надо быть таким излишне нравственным. Честные разведчики доверяли, а потом гибли. Когда все кончится, пойди и вступи в Лигу Очищения, если будешь сильно переживать".
Прошло два дня, прежде чем его вызвали в офис Хейнз. Обстановочка там была такая, что озябнет и сверхновая звезда.
– Господин Браун, – произнесла Хейнз. – Я просмотрела вашу записку и вопросы. Просмотрела наши архивы. Все, чем располагает мой департамент, показывает, что вы забрели в тупик.
– Очень возможно, – сказал Стэн. – Разрешите, я буду записывать? – И, не дожидаясь ответа, вытащил потрепанный диктофон и включил его, а затем придвинулся к Хейнз для беседы.
Хейнз нахмурила брови, но продолжала объяснять Брауну: думать, что исчезновение Розмонта было не тем, чем кажется, – тупиковый путь в расследовании.
Стэн нажал другую кнопку на аппарате.
– "Жучок" подавлен. Моя машинка теперь передает туда синтезированную болтовню.
Хейнз обошла вокруг стола, и Стэн почти схватил ее в объятия, но она с усилием отстранилась.
– Я замужем, – сказала она очень тихо. – И счастлива. – Последние слова она добавила совсем беззвучно.
Еще один мир иллюзий, мир "может быть..." потух.
– Я... рад за тебя, – произнес Стэн.
Хейнз попыталась улыбнуться.
– Мне жаль... Надо сказать, я думала... об этих вещах. О том, что было. И... Жалко. По крайней мере, я могу пытаться лгать. Скажем, наша былая связь останется для меня прекрасным воспоминанием. Подчеркиваю – воспоминанием.
– Да. Так лучше всего. Наверное. Но кто написал этот диалог? Звучит, как в мыльной опере.
– Лучше выразиться не умею. Это вершина. Ну, – Хейнз хотела показаться очень занятой, – мне лестно думать, что ты здесь – еще одна фраза из киношки – для того, чтобы снова зажечь огонь. Несмотря на то, что ты один из десяти самых разыскиваемых преступников в Империи. Но я думаю, что хорошо тебя знаю. Это... – Лайза быстро отвернулась. – Этот шрам?.. – спросила она, не оборачиваясь.
– Макияж.
– Слава Богу. – Она снова обернула к нему свое лицо. – Сейчас я разозлюсь – мы меня используешь.
– Да.
