Так они достигли планетки Поппаджо и были приняты господами Моретти и Манетти как долгожданные и долго отсутствовавшие родственники, законченные, но уважаемые авантюристы.
Поппаджо еще мог выжить, но Фарвестерн – нет. Коммерческий поток превратился в тоненький ручеек. Из-за перебоев с топливом и сокращением армии даже имперские корабли стали здесь большой редкостью. Большое количество орбитальных станций поставили на прикол, а их персонал был отправлен на одну из планет Фарвестерна или еще дальше.
– Мы выкарабкаемся, – оптимистично заявлял Моретти. – Мы похожи на старый шахтерский городок, где запасы угля подходят к концу. Приезжает группа эмигрантов и обнаруживается, что рубать уголек никто не хочет. Все желают заниматься лишь обслуживанием. В конце концов уголь заканчивается, а шахтеры уезжают на новое месторождение. Но владельцы прачечных остаются – и все становятся миллионерами, обстирывая друг друга.
Ему это казалось ужасно смешным. А Стэну было не до смеха. Все, что он услышал и увидел с тех пор, когда они с Махони бежали с Мостика, свидетельствовало о медленном разрушении Империи. Еще в своей изоляции на Мостике он чувствовал, что оно началось, но лично стать всему свидетелем – совсем другое дело. Жители Империи присмирели – или были усмирены.
Уменьшение энтропии как закон термодинамики хорошо и приемлемо, но как социальное явление это чертовски страшно.
Махони обрисовал ему положение вещей настолько подробно, как только мог. Миры, планетные системы, звездные скопления, даже некоторые галактики впадали в спячку, отказавшись от контактов. По собственному желанию, отклоняя бездарное руководство Тайного Совета? Из-за войны? Или, что едва ли возможно, пораженные какой-то болезнью?
Стэн прекрасно понимал, что АМ-2 служил тем цементом, который скреплял Империю. Без могучих запасов энергии практически невозможно осуществлять звездные путешествия. И, конечно, поскольку АМ-2 был очень недорог – цены устанавливались Императором – и вполне доступен, что опять-таки устанавливалось Императором, каждый мог без особых затруднений заниматься абсолютно всем, чем ему вздумается – межзвездные коммуникации... вооружение... заводы... производство... Список можно продолжать и продолжать.
Когда же Император погиб, поставки АМ-2 прекратились.
Стэн с трудом поверил этому, в первый раз услышав новость от Махони. Да и до сих пор у него сохранились сомнения. Он предполагал, что Тайный Совет – в целях личного обогащения и из-за некомпетентности – просто перекрыл кран подачи АМ-2.
– Неправда! – втолковывал Махони. – Они и представления не имеют, где топливо. Вот почему Совет стремится тебя поймать, так же как и всех остальных, кто был близок к Императору, а потом будет нежно выдергивать вам ногти, пока вы не откроете Великий Секрет.
– Да они идиоты чертовы!
– А кто спорит? Смотри-ка, парень. Вся Вселенная свихнулась. Кроме меня и тебя. Хе... хе... хе... И я тоже медленно свихнусь, если ты не сбегаешь за бутылочкой и не откупоришь ее.
Стэн выполнил приказ. Только как следует отпил сам, прежде чем передать бутылку Яну.
– Сгоняй-ка еще за одной. И смотри, если эти привычки уже записались тебе в ДНК, твои дела плохи!
Стэн снова подчинился приказу.
– Порядок, Махони. Мы нализались, – сообщил он через некоторое время.
Махони фыркнул.
– Ни в одном глазу, мой мальчик! Но все еще впереди.
Раздался стук в дверь.
– Ваш приказ выполнен, сэр!
Махони вскочил на ноги, выхватив из рукава пистолет, и двинулся к двери.
– Спокойно, маршал, – сухо проговорил Стэн. – Открыто!
Пауза, затем дверь распахнулась, и на пороге показался Алекс Килгур с подносом выпивки в руках. Он казался расстроенным.
