Тонко подмечено! Хорошо бы все нацепили бирки с именами. Господи, до чего странно, даже опасно: у одного агента – дар, а у другого – умение им пользоваться. Собственная подготовка работает против нас… А тут еще в ангар рвется морская полиция. Примут нас за террористов! Вам случалось попадать в подобные передряги?
– Отвечайте, Бюро! – тщетно взывала Тина-в-Эде по второму передатчику; потом схватила третий. – Алло, Бюро! – Потом – четвертый. – Прием!
Все напрасно!
– Не смей говорить открытым текстом! – возмутился я. – Пользуйся кодом!
– Какая разница! – вздохнула она (нет, он, – тьфу, запутался!). – Все равно не работает.
– Может, рация заблокирована, – предположил я (то есть Минди), почесываясь в нехарактерном для женщин месте.
Эх, черт возьми, был бы у нас газ BZ – безобидный армейский галлюциноген! Одурманить полицию, выиграть несколько минут и смыться!.. Нет, ничего не выйдет – у нас нет противогазов. А вот у них наверняка имеются.
В дверь забарабанили вовсю. И вдруг из одного приемника донеслось:
– Эй! Опасность на один-три! Я – Главдракон. Требуется… – И зазвучали цифры. – Прием.
Тина-в-Эде вылупилась на портативную радиостанцию так, словно услышала марсианина. Что это. Бюро или просто какой нибудь шофер хочет получить дорожную информацию? Придется рискнуть. Я вырвал у нее рацию.
– Десять-два. Привет, Главдракон! На тринадцать чисто. Я – Самоубийца Жокей. Мы тут влипли. Побегали в десять-сто наперегонки с тремя десятками "крутых парней", а теперь Медведи наступают на пятки. Сию минуту не катапультируемся – нам крышка. Такое навесят, что до Судного дня не отмоемся. Можешь пособить? Прием.
– Ладно, приятель. Десять-четыре. Я не Дядюшка Чарли, а его кузен. Могу подбросить до десять-двадцать. Кстати, для Самоубийцы Жокея у тебя странный голос: Ты, часом, не Чокнутая Мексиканка из Города ветров? 49
О черт, я же Минди!
– В том-то и дело, Главдракон. Мы махнулись колесами. Самоубийца влез в тачку Тигрицы.
– Что-что? Как это? Объясни немедленно!
Над дверью вспыхнула лампочка тревоги.
– Потом объясню. Времени – ноль. Смываемся, или каюк.
– Ну ладно. – Пауза. – Хотелось бы знать, какой у вас любимый сандвич.
– С тунцом! – заорали мы все хором.
В тот же миг материализовавшийся в воздухе овальный предмет стремительно пролетел над стонущими репортерами и, окутав облаком, унес с собой через волшебные ворота все: нас, охранников. Ларю, Хото, Таннера, обугленные останки Сандерса и даже "джип". В последний момент сработала вспышка камеры в руках фотографа – он как раз очухался. Но камера Джулса Энглхарта запечатлела лишь привидение: оно укоризненно грозило пальцем чересчур ретивому репортеру. Вот твоя добыча, Джулс, это печатай, – пожалуйста!
ЭПИЛОГ
Закрылись магические ворота; потоки воздуха бережно опустили нас на мягкий ковер внутри огромной пентаграммы. Ее охраняли вооруженные люди, многие из них мне знакомы. К нам тотчас пробился отряд медиков – и закипела работа. Джессику сразу увезли на "скорой помощи". Я быстро определил наше местонахождение: башня обозрения на восемьдесят шестом этаже Эмпайр-Стейт-Билдинг. Целых шестьдесят лет не пользовались мы этой площадкой!
Джессика неделю пролежала в барокамере в госпитале "Бельвю", а потом ее перевели в реабилитационную палату клиники "Майо". Моя женушка будет жить, обошлось даже без увечий! Ну а об остальном… Остается, впрочем поведать не так уж и много.
Поскольку чокнутый Вильсон Ларю любезно устранил последствия нашего с ним вооруженного конфликта, весь инцидент с "Неустрашимым" и отнесли на счет массовой истерии, вызванной болотным газом (наше
