угрожает, он мягко уложил шкуру вниз. На ее покрытой грубой, клочковатой шерстью поверхности теперь во все стороны расходились причудливые полосы, обнажившие размякающую на глазах, розовеющую мездру. В двух местах крепкая, способная устоять перед ударом не очень острого копья кожа уже разошлась, как будто кто-то ряску на воде разогнал. В дырах виднелась каменная поверхность.
Сухмет быстро повернул Лотара спиной к себе и внимательно осмотрел его. Кроме первого удара в ногу, других касаний не было. Сухмет облегченно вздохнул.
Внезапно Лотар провел рукой по лицу, приходя в себя. Сухмет поймал его взгляд. Это был еще дрожащий, неуверенный, но несомненно уже не затканный одурью взгляд.
– Кажется, вчера я легче перенес это отравление.
– Эта гадость накапливается в тебе, господин мой.
– Просто удивительно, что несколько капель… - Голос Лотара прервался. Он присел на камень и со слабым вздохом вытянул ноги.
– Да, действует она потрясающе. Погоди, сейчас я принесу противоядие, оно поможет тебе скорее прийти в себя.
Пока Сухмет несся за заранее приготовленными снадобьями, Лотар устроился на том месте, где провел ночь, удобно уложил под себя дорожные плащи. Ему очень нравился вид на плато, который открывался из этой точки.
Сухмет принес серебряную чащу, наполненную бледно-синей жидкостью, от резкого запаха которой Лотара передернуло. Он посмотрел на Сухмета. Старик хмыкнул.
– Люди всю жизнь одинаковы, даже ты, мой господин. Пей, будешь здоров.
– Да я, кажется, уже…
– Мы не знаем, что нас ждет. Лучше, если ты с Гвинедом в руках сможешь встретить любую опасность.
Лотар отключил свое вкусовое восприятие и выпил жидкость несколькими глотками. Почти сразу же его начало трясти. От боли, разлившейся по всему телу, он даже не мог закутаться в плащи. Старик помог ему.
– Это что-то новенькое. Вчера такого не было.
– Я придумал это только ночью, - с отчетливой гордостью сказал Сухмет.
Лотар хотел было ответить, что лучше бы не придумывал, но сдержался. Впрочем, Сухмет еще сохранил некоторую власть над его телом и понял мгновенно.
– Я поставил на огонь воду. Скоро мы промоем тебя отварами трав, и ты будешь как новенький.
– Как ты думаешь, все готово? Сухмет кивнул.
– Сиди и смотри, мой господин. Ты свое дело сделал.
Но Сухмет для начала повел себя совсем не так, как ожидал Лотар. Он вытащил откуда-то большой жестяной противень, в котором пенилась неприятная на вид сырая масса. Лотар всмотрелся и не без удивления понял, что это остатки его плаща, которые старик на ночь поставил на противне таким образом, чтобы нити оставляли на ткани как можно больше яда. Сделано это было ловко, ткань уже совершенно разложилась, и с края неровной жестянки собралось несколько ложек отвратительной жидкости.
Сухмет вытащил откуда-то каменный флакончик с толстыми стенками, открыл хитрую пробку и по капле сцедил в него жидкость с противня. Потом спрятал флакончик с паучьей слюной в карман своей сумки, выпрямился и улыбнулся Лотару.
– А теперь приступим к главному. Он подошел к краю плато и сделал несколько мягких танцевальных движений. Лотар без труда увидел, что рассеянная вокруг них, почти неощутимая энергия странным образом собралась в ладонях старика, и когда он резко, словно камни, выбросил ее вперед, она покатилась беззвучными, невидимыми, рассеивающимися шарами в стороны трех заготовленных кострищ.
Теперь Лотар понял, почему Сухмет так старательно выкладывал свои деревяшки в замысловатые сооружения - они притягивали эти шары, и не было нужды слишком уж прицеливаться. И все-таки сначала загорелись не они, а пятна масла, которые остались на камнях, отмечая ту дорогу, которой шел Лотар. Потом огонь дымной струйкой потянулся вверх на средней шкуре. В этом сумеречном, сером, отравленном ядом и магией мире даже это бессильное пламя казалось веселым и радостным, как детский смех на празднике.
