оказаться под безопасным кровом своей виллы. Но добраться туда нам было не суждено. Из бокового проулка вышел пеший патруль — шесть копейщиков, два лучника, капрал и юный легат. У каждого был нагрудник береговой охраны, подразделения, обычно занимавшегося охраной вне Ориссы.
— Стоять! — послышался окрик.
Копья угрожающе опустились, луки натянулись. Мы не двигались. Легат из сумки на ремне достал свиток.
— Амальрик, глава рода Антеро, ориссианин, почетный гражданин, не так ли?
— Это я.
— Янош Серый Плащ, некогда костромянин, некогда ликантианин, а иногда пользующийся званием капитана?
— Ну, скажем, я… А вот ты однажды ответишь за такое оскорбление, — огрызнулся Янош.
— Молчать! И я вовсе не собирался никого оскорблять, так мне повелевает обращаться к вам приказ магистрата. И еще мне приказано арестовать господина Антеро, и если это с ним действительно Янош Серый Плащ, то и его тоже, нравится это ему или нет.
— И по какому же обвинению? — спросил я.
— Обвинение уже сформулировано, но будет предъявлено в соответствующее время.
— И кто же выдал этот ордер?
— Воскреситель Кассини по согласованию с магистром Сишоном.
— Но почему приказ об аресте осуществляют солдаты береговой охраны? Ведь за порядок в городе отвечает гвардия маранонок.
— Гвардия отказалась выполнять приказы и теперь содержится под арестом в своих казармах.
Я не мог скрыть изумления. Что же происходит? И что с Рали?
— Я требую немедленного повиновения! — громко сказал легат.
Я посмотрел на Яноша. Он пожал плечами — выбора у нас не было, да и к тому же, как законопослушные граждане, мы сами были заинтересованы в том, чтобы заявить о своей невиновности именно в цитадели магистрата.
— Не возражаю, — сказал я.
— Сложите ваше оружие, — потребовал легат. — И далее мне приказано препроводить вас в храм Воскрешения и сдать под их охрану.
— Ну уж нет! — возмутился Янош. — С каких это пор воскресители в Ориссе заправляют гражданскими делами?
— С тех пор, как назрела необходимость. После мятежей объявлено чрезвычайное положение. В силу этого положения и приняты подобные временные меры.
Я покрепче сжал копье. Нет, я не собираюсь принимать нежную заботу Кассини. Не для того мы сбежали от двух волчьих стай, чтобы попасть в пасть шакалу. Один из лучников поднял лук.
— Только отпусти свою тетиву, и я проткну тебя, как осетра, — послышался громкий окрик. На крыше невысокого строения стояла высокая женщина с необъятной грудью. В руке она сжимала длинный острый гарпун. Я знал ее, это была известная в городе рыбачка. Улицу заполнили ориссиане. Все они были одеты в лохмотья — мы находились в беднейшей части города — и все они были вооружены. Из одного окна выглядывал парень со спортивным арбалетом. Позади нас собиралась толпа, размахивающая палками. У некоторых в руках были булыжники. Кое-где даже поблескивали кинжалы, сабли и кухонные ножи.
— Нет, сынок, тебе не удастся доставить Яноша к воскресителям, — продолжила рыбачка. — Как и господина Антеро. Эти проклятые воскресители и так уже наделали дел! — Послышался угрожающий гул, и толпа стала надвигаться на патрульных. — И будет лучше, если именно ты, легат, сложишь оружие, — сказала она. — У нас тоже найдутся ребята, которые ловко управляются с копьями. И уж если они возьмутся за дело, запахнет жареным.
В лицо одного из копейщиков угодил брошенный камень. Обливаясь кровью, солдат заорал от боли и упал на колени. На них обрушился град камней. Толпа орала все громче, и солдаты находились уже на волосок от
