«тележку». То был многозарядный аппарат, предназначенный для массовых прививок. Им оснащались биологические лаборатории и спасательные медицинские бригады.
— Где ж ты раздобыл такую справную тележку? — поинтересовался разведчик, убедившись, что в магазине инъектора имеются еще дюжины две ампул.
— В грузе…
— И ширву там же?
— Д-да. Воткни. Воткни скорее. Хоть каплю. Будь же ты человеком.
— Человека ты прирезал. А я всего-навсего разведчик. Я дам тебе ширву. Но сначала ты мне все скажешь. Все! Без утайки.
Колонист забился в припадке. Уж на что Улье видал виды, но от этого звериного воя и судорог ему стало не по себе. Нагнувшись, он приложил сопло инъекtopa к шее Хиска и ввел минимальную дозу. Дрожащий наркоман замер, прислушиваясь, как снадобье растекается по его жилам.
— Еще… Дай еще, — прошептал он. — Это на пять минут. Дай полную втычку.
— Сначала скажи, кто такой Зет, зачем вам горючка, кто с вами работает. Живо!
Хиск не сводил глаз с руки Ульса, державшей инъектор.
— Нет…
— Ну, как знаешь, — разведчик выпрямился и сунул инъектор в карман.
— Помоги… Спаси… — зашептал Хиск, и по его щеке поползла медленная слеза. — Сейчас начнется по новой. Я не вытерплю. Я на клин сойду…
— Отвечай, — попытался вразумить его Улье. — Хуже, чем есть, тебе уже не будет.
— Нет.
— Боишься Зета?
— Да.
— Но ты понимаешь хоть, что сейчас загнешься? Или у тебя перегорят мозги — разница невелика. Так и так не будет больше тебя на свете. — Улье вытащил из кармана инъектор и повертел его перед мокрым от слез лицом ширакеша. — Вот оно, спасение. Я тебя запру в каюте, дам тележку, ширяйся хоть неделю. Только сначала дай мне брезец на остальную твою компанию. Ну?
Черты Хиска страшно исказились. Похоже, боль нарастала с новой силой.
— Ты… ничем не лучше… — прохрипел он, корчась.
— Что-что? — не разобрал Улье.
— Такой же, как мы, — превозмогая муку, проговорил ширакеш, потом перекатился на живот, скрючился, как зародыш, и умолк.
— Через пять минут будет поздно! — крикнул Улье. — Говори! Говори — и я тебя откачаю!
Хиск захрипел. Вдруг хрип его оборвался, и мышцы напряглись до предела. Начиналась каталептическая фаза, после которой могла следовать лишь агония.
Ульс нагнулся, прижал сопло инъектора к сонной артерии умирающего и дал полную дозу. Чуть погодя тело колониста обмякло, он испустил долгий вздох и блаженно растянулся на полу.
Разведчик освободил его скрученные руки, расстегнув пряжки манжет, перевернул Хиска на спину и вложил ему в ладонь инъектор. Ширакеш стиснул пальцы на рукояти мертвой хваткой.
— На, — сказал Улье. — Заширяйся, хоть лопни.
Он сел в кресло и, не обращая внимания на простертого у его ног колониста, уткнулся лицом в кулаки. Его била дрожь.
Не каждому дано быть палачом.
ЧАСТЬ II
БАШНЯ
