принять за дыхание, сказало Маршу, что она еще жива. Путаные, болезненные размышления об обретенной и разом утраченной мечте вмиг оказались опрокинутыми волной благоразумной практичности. Забудь обо всем! Это просто красивая девушка, которая умирает и которую, вероятно, еще можно спасти. Удивление и восторг, граничивший с некоторым ужасом, отступили перед обыкновенной человеческой жалостью. Марш опустился на колени и, вытянув руку, легонько коснулся плеча женщины.
Прежде чем Дэйн успел сделать это, она пошевелилась и повернулась к нему, точно каким-то непонятным образом ощутила шквал его мыслей. Ее красивые, черные брови вразлет шевельнулись, глубокие глаза приоткрылись…
Девушка была столь бледна, что Марш ожидал увидеть голубые глаза, но они оказались золотисто-карими, как у дикого лесного зверька. Губы умиравшей шевельнулись, однако она, видимо, настолько ослабла, что не смогла выговорить ни слова. И все-таки Дэйн понял, что она пытается выразить протест и вместе с тем удивление.
Марш, стараясь, чтобы голос его звучал как можно ласковее, проговорил:
– Вот, я принес тебе еды. Постарайся съесть хоть что-нибудь.
Она прошептала в ответ что-то явно означавшее отказ.
– Послушай, - произнес Дэйн твердо, - это чепуха какая-то! Пока ты жива, ты просто обязана поддерживать свои силы. Вдруг подвернется возможность совершить побег или что-нибудь в этом роде? Допустим, кто-то придет нам на помощь или мы сумеем убежать, а ты окажешься слишком слабой, чтобы двигаться самостоятельно. Нам придется нести тебя, и нас непременно снова всех захватят, так как ты будешь нам обузой! За что ты нас так, а?
Губы незнакомки пошевелились вновь, и Дэйну показалось, что он видит на ее лице некое подобие слабой улыбки. Хотя в безжизненных чертах лица девушки едва ли угадывалось какое-то движение. Наконец она произнесла что- то, но так тихо, что Дэйну пришлось наклониться к ней, чтобы расслышать ее слова:
– Разве это нужно кому-то из вас… делить со мной мою чашу?…
– Мы тут люди, то есть существа гуманные, - с уверенностью проговорил Дэйн, хотя сам вовсе не чувствовал, что говорит правду, ведь никого из его сокамерников, похоже, не волновала судьба этой несчастной. Может быть, как раз то, что она сама догадывалась об этом, и заставило ее принять такое решение?… - Ну хорошо, по крайней мере, мне не безразлично, что с тобой станет, - произнес Марш, нащупывая своими пальцами ее руку. - Давай же, если ты настолько слаба, что не можешь есть сама, разреши мне покормить тебя. - Дэйн распаковал поднос с горячей пищей. Он зачерпнул ложкой немного похожей на суп жидкости и поднес к губам девушки. - Ну, давай, - сказал он. - Проглоти немножко, это легкая еда.
Какое-то время Дэйну казалось, что девушка будет упорствовать и ее губы останутся плотно сжатыми, у него буквально отлегло от сердца, когда она позволила влить себе в рот бульон и проглотила его. Марша охватило чувство бесконечной радости, какого-то душевного подъема, однако он решил не выказывать своих эмоций, а лишь, зачерпнув ложкой еще бульонной жижи, продолжил кормление. Проглотив еще несколько ложечек пищи, девушка попробовала пошевелиться. Дэйн, бережно обняв ее, помог ей подняться. Марш дал девушке еще немного супа и пюре, но когда она знаком показала, что хочет еще, он убрал ложку.
– Сейчас нельзя. Тебе опасно есть много после столь длительного перерыва. Придется потерпеть, пока желудок освоится, - строго сказал Дэйн и улыбнулся, позволяя девушке опуститься на подушку. - Постарайся теперь уснуть, скоро ты будешь чувствовать себя лучше.
Слабость заставила девушку опустить веки, она, не справившись с собой, произнесла:
– …ты?
– Твой сокамерник, - ответил он. - Мое имя Дэйн Марш. Мы с тобой сумеем познакомиться поближе, когда ты немного окрепнешь, а сейчас просто скажи мне, как тебя зовут?
– Даллит, - прошептала девушка и мгновенно провалилась в сон.
Дэйн еще некоторое время не двигаясь смотрел на нее, потом встрепенулся и поставил на тумбочку поднос.
Даллит. Какое прекрасное имя и как оно подходит к ее тонкому лицу и глазам дикого лесного зверька. Нет, у нее скорее глаза раненой нимфы!… В ту минуту Дэйн был счастлив уже оттого, что она жива и будет жить. Он отошел от кушетки, на которой лежала Даллит, и заметил, что остальные сокамерники разбились на небольшие группки, однако Райэнна внимательно наблюдала за ним, Маршем. Когда он поравнялся с рыжеволосой женщиной, она с оттенком горечи в голосе сказала:
– Ну и чего ты добился, придурок?
