Я хотела резко возразить ему, но Памфилия опередила меня:
– Господин, вы должны быть с нами во время нашей победной высадки. Кто-то из нас ведь должен быть способным к изнасилованию, что, по слухам, является любимым делом всех победителей.
Гэмелен фыркнул, но его хандра прошла.
Ксиа была в нашей каюте, когда я вошла. Мне нужно было надеть доспехи. Принцесса уже облачилась в форму маранонской стражницы. Доспехи лежали рядом с ней, она сидела на кольчуге и рассматривала свой меч – которым она уже недурно владела, – словно видела его впервые.
– Принцесса, – официальным тоном сказала я. В тот момент я хотела говорить с ней как командир, а не как любовница и хотела добиться своего с помощью логики, а не любви. – Мы идем в бой…
Ксиа перебила меня:
– Когда мы будем сражаться, я буду рядом с вами, капитан. Я опешила.
Я ожидала, что она будет возражать, когда я попрошу ее перейти на галеру Базаны, или, по крайней мере, не сходить на берег во время десантирования в Тицино. К этому я подготовилась. Но она выбила у меня почву из-под ног, воспользовавшись моим титулом. Наш разговор перешел еще в более официальное русло.
– Никто из нашего рода не прятался в палатке во время боя. Я не опозорю семейную традицию.
– Хорошо, – сказала я. – Это достойно восхищения, принцесса. Но вы последняя в роде Канара. Что, если…
– Тогда мой отец усыновит кого-нибудь из своих внебрачных детей и, возможно, женится на одной из своих наложниц, – быстро ответила она. – И эти слабовольные дети его похоти промотают его состояние в десять лет.
– В общем, речь не об этом, – сказала я. – Мне плевать, что было до моего рождения и что будет после моей смерти. Я знаю одно, и только это меня волнует – когда меня заберет тот, кого вы называете Жнецом жизней, мир вспыхнет и исчезнет, как догоревшая свеча. Может быть, все, что я вижу вокруг, было создано для моего развлечения.
Я хотела развить эту нахальную мысль, но тут заметила, что Ксиа прячет улыбку, а в глазах ее ехидный блеск. Она положила меч на пол и встала.
– В моей семье есть и другая традиция, – сказала она хрипло, подходя ко мне. Я была одета только в военные ботинки, короткую тунику выше колен и опоясана оружейным ремнем. Ремень с глухим стуком упал к моим ногам, и она стянула с меня тунику до пояса, положила руки на плечи, а потом она положила меня на пол, а сама легла сверху.
Ксиа не разделась сама, она взяла меня, как воин берет девственницу, доставшуюся ему в бою. Ее губы и пальцы были везде, ласкали, гладили, и я чувствовала, что погибаю, доски палубы впились мне в спину, я пыталась не стонать громко, когда она заставила меня взлететь выше, чем я взлетала с помощью магии.
Постепенно, через день, неделю, год, я вернулась и увидела, что Ксиа лежит на боку рядом со мной, нежно поглаживая мою кожу ноготками.
– Восхитительная традиция, – еле сумела выговорить я. – Думаю, Антеро тоже примут ее.
– После боя, Рали. После того, как мы уничтожим его. Тогда придет время любви.
В полной темноте наши корабли тихо вошли в залив. Мы плыли, не зажигая огней. Я не слышала никаких тревожных криков, когда мы проплывали самое узкое место. Я пожалела только, что все не случилось так два дня назад. Тогда бы несколько тысяч человек еще дышали и мечтали о своих домах и о славе, вместо того чтобы гнить на дне океана, где их трупы медленно тащит прилив.
Мы выстроились в боевой порядок до входа в гавань. Теперь полуразрушенные корабли с людьми Нора и добровольцами составляли авангард. Наши семь галер шли непосредственно за ними вместе к пятью кораблями капитана Иезо. За нами плыл флагман адмирала Базаны и остальной флот. Я отдала только один приказ – уничтожать все встречные корабли противника. Я надеялась, что командиры отрядов достаточно компетентны, чтобы разобраться в остальном. Я сказала им, что ночью врагу вряд ли удастся избежать ближнего боя, тем более что у нас в союзниках будет внезапность. В конце я сказала, что ни один корабль не имеет права выйти из битвы, пока не получит от меня, и только от меня, приказа об
