лагерь с трофейными бочонками бренди на плечах. Она вскрыла их топором, и янтарный напиток хлынул в глотки моих сестер. Корайс и Исмет разумно оставались трезвыми, чтобы следить за поведением подруг. Такое беспредельное счастье, смешанное с бренди, могло стать слишком одуряющим для неосторожных, а демоны зла всегда готовы взяться за дело даже по самому ничтожному поводу. Сколько любовных ссор разрешалось с помощью оружия! А на наших руках и так было много крови.
Что касается меня, то я вдруг почувствовала, что стала самой необыкновенной из людей – героем. Молодой новобранец мечтает об этом. Усталые мышцы дрожат во сне после дня, когда орущий сержант отправляет его с одного нелепого задания на другое: он видит сон о том, как в один прекрасный день он стоит величественный, но скромный и тысячи голосов выкрикивают его имя, а когда он проходит мимо, старые солдаты приглушают голоса. Я видела такие сны, когда была молодой. Но в тот день, когда венок славы лег на мою голову, я не почувствовала радости. Быстрый корабль принес в Ориссу весть о победе, включавшую также красочные описания моих подвигов и подвигов маранонок. Обезображенная битвой земля эхом отзывалась на приветственные крики. Где бы я ни проходила, толпы солдат расступались передо мной. Некоторые тянули руки, чтобы прикоснуться к моему мундиру, как будто он был сшит из священной материи, а не из грубого солдатского полотна. К моему шатру приносили горы подарков, и вскоре их стало так много, что я была вынуждена поставить охрану, которая вежливо отправляла дарителей назад. Десятки мужчин предлагали мне свои руку и сердце, умоляли меня, чтобы я позволила одному из них стать отцом моего ребенка. Женщины, даже те из них, кто когда-то смотрел на меня свысока, теперь поверяли мне свои сокровенные тайны и горячо молили разделить со мной мой шатер. Было объявлено, что один из дней в году будет назван в мою честь со всеми специальными жертвоприношениями и церемониями, которые обычно проводятся в таких случаях.
Мне это не казалось приятным, писец. И сейчас не кажется. Все это как-то фальшиво, смертельно скучно и может превратить счастливого простого смертного в демона тщеславия. Герои принадлежат могиле. Это единственное место, которое может спасти их от самих себя и им поклоняющихся.
Самой плохой стороной моего неожиданного обращения в святые было усиление ненависти Джинны ко мне, как только он увидел, что корона, которую он так страстно желал, была отнята у него. Каким-то образом появились слухи, что Гэмелен заставил Джинну следовать моему плану. Через несколько часов после того, как сдались последние ликантианцы, стали раздаваться насмешки в адрес Джинны. Длительную кровавую осаду стали называть «Глупость Джинны», и находились такие, кто с ненавистью проклинал его за столь долгие страдания, вызванные его нелепыми приказами, стоившими стольких тысяч жизней.
Надо отдать должное ликантианцам, это были очень сильные и жестокие противники, и архонты были близки к тому, чтобы взять верх над нашими воскресителями. Тем не менее было очень много вопросов, на которые Джинна обязан был ответить, – не здесь, конечно, а по возвращении в Ориссу, где он должен был предстать перед Магистратом. Было ясно, что только неожиданное вмешательство какого-нибудь сильного божества могло спасти его от позора. И вот невероятное везение Джинны полностью изменило ему в ту ночь. Началась неистовая буря, утопившая наш лагерь в море грязи. Дождь стоял стеной. Море бушевало, волны, в три раза превышавшие рост самой высокой женщины, бились о скалистый берег. Джинна потребовал, чтобы я немедленно явилась к нему. Не в его шатер, а в замок у моря, в ту самую комнату, где я убила одного архонта.
Я вошла в просторную залу, держась за подаренный Гэмеленом амулет как за единственную надежду на помощь. Меня утешало только то, что больше не было этого ужасно! о запаха, который выдавал присутствие здесь архонтов прежде. Защищая глаза от яркого белого пламени волшебных факелов, зажженных колдовством Ориссы, я стала осматриваться. К моему удивлению, здесь не осталось и следа от битвы, закончившейся всего несколько часов назад. Казалось, что Гэмелен и его воскресители разложили все по своим местам и в прежнем порядке. Послушники с белыми повязками на головах собирали последние кусочки разбитого стекла. Осколки отдавали послушникам с желтыми лентами, которые посыпали их душистым пеплом и шептали над ними заклинания, вследствие чего кусочки соединялись вместе в сосуды, пузырьки, хрустальные кубки, украшенные магическими символами. Маги и их помощники очень медленно двигались вокруг, расставляя предметы на столы, скамьи и полки ручной работы. Всем этим движением управляли несколько повязанных красными лентами старших колдунов, которые черпали свои указания из пергаментных карт этого помещения, составленных Гэмеленом или одним из его помощников. В комнате рядом с большой золотой урной я увидела Джинну и его свиту. Они наблюдали за Гэмеленом, который устанавливал какой-то странный механизм на переносной алтарь. Как только я вошла, Джинна быстро поднял голову, и взгляд его недобрых глаз, метнувшись по комнате, остановился на мне. Он подал сигнал, похожий на предупреждение. Прежде чем я успела понять его намерение, он язвительно сказал:
– А, капитан Антеро! Герой дня. Пожалуйте сюда. Нам нужна ваша помощь.
