В КАНЬОНЕ
Совершенно неожиданно болото закончилось, река вернулась в обычное русло и потекла мимо равнин с рощицами деревьев и кустарником по берегам. Мы с Джанелой говорили о той обширной болотистой заводи, которую только что преодолели. Вряд ли старейшины допустили бы, чтобы их главная водная магистраль превратилась в трясину. Что-то тут было не так. Возможно, заклинание подействовало не так, а может быть, крокодилье племя собственной магией изменило ослабевшее со временем заклинание древних.
— Но допустимо и такое, — сказала Джанела, — что мы попались в ловушку, устроенную именно старейшинами для тех, кто не в состоянии сотворить достойное заклинание или не имеет проводника.
Впрочем, теперь уже никто ни о чем не переживал. Путешествие снова шло гладко, можно было не грести, а ветер устойчиво дул с запада. Однако мы держали наблюдателей на носах судов, поскольку все же попадались отмели или густые заросли водорослей, способных задержать нас.
Землю вокруг покрывала зелень, и мы разглядели небольшие ирригационные каналы, уходящие от реки в глубь суши. А вскоре стали попадаться и разбросанные тут и там хижины, пасущиеся животные. Небольшое стадо подошло к берегу на водопой, давая нам возможность рассмотреть животных получше. Крупный рогатый скот, но довольно странного вида, с огромными горбами, изогнутыми назад рогами и длинной шерстью. Разглядели мы и пастухов, представителей, по всей вероятности, примитивного народа, в кожаных юбках и туниках и вооруженных копьями. Но все же им была знакома торговля или натуральный обмен, поскольку наконечники копий отливали хорошо обработанным металлом в лучах солнца. Мы махали им руками, и порою они откликались, но как-то равнодушно, словно их нисколько не интересовал факт появления на реке чужестранцев.
— Нравятся мне эти крестьяне! — прокричал Берар, когда его «Светлячок» оказался рядом с нами. — Они так давно не видели ничего нового в жизни, что забыли, как надо удивляться. Не хочешь сделаться фермером, Келе?
Келе в ответ сделала довольно вульгарный жест.
Однажды, когда в течение часа или больше того ветер отсутствовал и мы бросили якорь, Квотерволз заметил одного пастуха недалеко от берега. Человек, похоже, не замечал нашего присутствия, сидя на корточках перед одним из своих животных и внимательно его разглядывая. Квотерволз спросил разрешения ненадолго высадиться на берег и попробовать разжиться информацией. Я сказал, чтобы он взял с собою Пипа, у которого уже давно не было нового повода на что- либо пожаловаться, и возвращаться на корабль сразу же, как только мы их позовем или поднимется ветер.
Спустили лодку, и наша парочка отправилась на берег, прихватив с собою в качестве подарков несколько ожерелий и фрукты, сорванные нами еще в дельте реки. Квотерволз приблизился к пастуху. Пип держался в нескольких ярдах сзади. Квотерволз, активно жестикулируя, присел на корточки и попытался завести разговор. Очевидно, попытка оказалась не слишком успешной, поскольку он вскоре встал, махнул рукой Пипу и они вернулись к лодке, неся с собою обратно и подарки.
Когда они забрались на палубу, все устремились к ним, желая узнать, что же произошло и что представляет собой тот человек, — в таком длительном путешествии каждая новость была желанной.
Квотерволз был задумчив. Имя человека вроде бы звучало как Виндхия, а может быть, так называлось его племя — даже помощь магического дара к языкам не позволяла толком понять речь пастуха.
— А вот корову, — добавил Квотерволз с непроницаемым выражением лица, — зовут Сонда. Он нас представил друг другу.
Джанела хмыкнула.
— А что же он не захотел поболтать? — спросил один из моряков. — Слишком гордый?
— Нет. Дело в том, — и я увидел, что Квотерволз с большим трудом сохраняет серьезное выражение на лице, — что он молился на свою корову.
— Чего?
— Виндхия, или эти все виндхии, обожествляют коров.
Тут уж началось всеобщее веселье, усилившееся после слов Отави:
— А что, прекрасная мысль. Если тебе этот бог не угодил, ты его раз — и на обед! А если это богиня, тоже можно попользоваться ею. А крепость веры зависит от удойности.
