приходил в себя и пытался удрать, но таких зарубали на месте… — Квотерволз прокашлялся. — Трупы долго в печи не держали, а вынимали специальными баграми. Понимаете… они жарили дикарей и складывали уже готовых рядом. А у других отрезали тонкие полоски мяса и раскладывали на каркасах для вяления.
Он на минуту замолчал. Джанела похлопала его по плечу, налила еще выпить. От этого он вроде бы успокоился и продолжил:
— Закованных же в кандалы и ошейники нанизывали на цепь, пропуская ее через кольцо в каждом ошейнике, и угоняли группами в лес. Я уж и не знаю, сколько народу увели таким образом. Все это время, что я наблюдал, люди подходили, и их загоняли в ловушку. Я выдержал около двух часов.
— А не видел ли ты того, кто управлял всем этим? — спросил я. — Какого-нибудь главаря? Шамана?
Квотерволз кивнул.
— Да, забыл самое главное… Жареных людей воины складывали к ногам человека, сидевшего в кресле, и кланялись ему как важному лицу. Да и одеяние у него было соответствующее. Мантия, длинная, шитая золотом или украшенная золотыми перьями… Не знаю, никогда не видел такой птицы. Он был обут в сандалии со шнуровкой до колена. Под мантией этот страшный вождь или жрец носил штаны, украшенные золотыми колечками, и на груди — доспехи из костяных пластин. А на голове вместо короны была надета звериная голова, пятнистая и с клыками, длинными такими.
Квотерволз вздохнул.
— Должно быть, какое-то свирепое животное. Никогда не видел такого, да и не жалею об этом… Ну вот, а потом я спустился и мы пошли к берегу.
— Странно, что мы не слышали этот горн, — сказал я.
— Возможно, было далеко или вы просто не обратили внимания. А может быть, этот
Установилась долгая тревожная тишина. Рассказ Квотерволза произвел впечатление. Джанела и я обменялись взглядами. Она мрачно кивнула, догадываясь, о чем я думаю: рано или поздно нам предстоит встреча с человеком в мантии из золотых перьев и оскаленной короне.
На следующий день Тедейт нам улыбнулся. Фарватер, оставаясь глубоким, отдалялся от берега и уходил на середину озера. Бодрый западный ветер раздувал наши паруса, облегчая нам труд. Даже столбы с ликами женщин-демонов не казались столь устрашающими в этом плавном скольжении на протяжении нескольких часов, когда мы легко обходили небольшие островки и заросли высокого тростника. На горизонте уже показалась наша цель — восточный берег, на котором мелькало что-то голубое.
Я пытался рассмотреть это получше и вдруг с удивлением увидел быстро плывущее в нашу сторону крошечное каноэ, в котором отчаянно гребущий человек пронзительно вопил от страха. Это был ребенок, обнаженная девочка лет восьми-десяти. Лодка ее, обтянутая шкурой животного, была столь узка, что там едва хватало места даже такому маленькому человечку, и борта суденышка лишь на дюйм выступали над поверхностью воды. Ребенок часто оглядывался назад, взвизгивал и еще сильнее налегал на весло.
Страх ее имел простую причину: за каноэ быстро скользила огромная змея. Девочка была так напугана, что не замечала нас, и не успели мы криком предупредить ее, как лодка со всего разгону врезалась в борт «Ибиса», перевернулась и ребенок полетел почти в пасть змее.
Без раздумий я схватил копье с носовой подставки для оружия. Еще несколько месяцев назад копье, пущенное старческой рукой, вряд ли принесло бы вред чудовищу, даже если бы и долетело до цели. Теперь же я ощутил в руке силу молодости, и оружие, смачно чавкнув плотью, пронзило тварь насквозь.
Вода вскипела от предсмертных конвульсий змеи, но, к нашему ужасу, ребенка нигде не было видно. Джанела вскрикнула, и мы увидели, как на поверхность всплыло бесчувственное тело. Из ближайшего тростника появились два ящера с разинутыми пастями, намеревавшиеся позаимствовать обед, предназначавшийся змее. Джанела прыгнула за борт и ухватила ребенка за волосы. В воздух взвились стрелы братьев Сирильян. Ящеры забились в агонии, а Пип и Чонс бросились в воду, чтобы помочь Джанеле.
Несколько минут спустя все уже оказались на палубе. Джанела сделала девочке искусственное дыхание, та открыла глаза, и ее начало рвать водой.
Пип покачал головой и сказал:
