мельчайших подробностей знала, кажется, вся клиника.
– Ага, он. Будто сынок у него родился. Хе! – Сапкин оживился, привстал на кровати, заметив интерес доктора. – В шестьдесят семь годочков-то! А бабу я не знаю, баба незнакомая. Помню только, что молодая, рыжая, ляжки толстые…
Игорю стало весело. Он облокотился о косяк двери и с интересом смотрел на больного.
– Так она что, Степан Ильич, при вас рожала, что вы ляжки помните?
Сапкин довольно разулыбался. Его широкое лицо, загорелое и выдубленное, похожее на кусок мятой крафт-бумаги, стало хитро-понимающим: вишь, врач, а все-таки мужик, тоже в бабах толк знает!
– Не-е. Не при нас, да только как во сне-то бывает? Ее саму не вижу, а все про нее точно знаю! Так вот, сидим мы с Гришаней, я-то все удивляюсь: как эт ты, браток, на старости лет пацана заделал? А он… вот так, рядом сидит, здоровый, веселый… и отвечает: да, х… фигня, Степка, хошь, сам попробуй, она баба покладистая! Шутит, значит… А я все не отстаю: у тебя ж, говорю, сын, получается, младше внука! – Степан Ильич заговорил еще быстрее, сконфуженный чуть было не вырвавшимся нехорошим словом: – У Сереги, племяша моего, Митьке уже четырнадцать! А Гришаня хитро так смотрит: младше-то младше, а наши шустрее! Тут и баба эта выносит ребеночка… и так на колени мне ложит… Я гляжу – а у того… Не приведи Господи… Борода рыжая, и усищи во всю рожу, глаза взрослые, шкодные и подмигивают!..
Игорь уже собрался захохотать, но в глазах больного стоял такой тоскливый страх, что пришлось просто закашляться. Конечно, у простого человека такой сон должен вызвать массу самых неприятных ассоциаций. Покойник приснился, младенец, баба рыжая, что там еще? Хороший специалист-сонник живо бы разложил это ассорти по полочкам. Но к аппарату вся эта белиберда скорей всего не имеет никакого отношения. Игорь ободряюще улыбнулся Сапкину, напрягся, стараясь вспомнить хоть какое-нибудь солидное толкование этого бреда, и бодро спросил:
– Так брат ведь во сне веселый был?
– Да, улыбался…
– Значит, все ТАМ у него нормально, – многозначительно и веско заключил Игорь.
Елки-палки, и без того дел навалом, так еще и сны с больными будем разбирать. Беспокойство, повышенная мышечная активность… Придется подавать феназепам. Не хотелось бы картинку смазывать, да здесь уже дело к выписке, можно назначать. Ну, все, пора идти.
– До свидания, Степан Ильич. Завтра обход, увидимся. Не переживайте так, скоро домой.
Так, пока не забыл: записать в карточку ЭКГ и феназепам. А заодно и проверить, когда последний раз больной был под аппаратом.
Толстенная лохматая «история болезни» лежала в ординаторской посреди стола. Дисциплина на отделении – строжайшая. Никто не имел права взять у Игоря Валерьевича со стола даже пылинку. Для этого, правда, пришлось пожертвовать некоторым, особо активным, медперсоналом. И не забывать самому класть папки на стол медсестры, для того чтобы назначения все-таки доходили до больных.
«Истории болезней» вроде той, что открыл сейчас Игорь, он про себя называл «делами» – столько в них было напихано прямо-таки криминальных сюжетов. Перелистывая пожелтевшие страницы (не от старости пожелтели, от соплей этих конторских! Ну страна! Нейроцентр, один из самых крупных и сильных в Европе – не могут нормального клея выписать!), Игорь, хмурясь и улыбаясь, вспоминал все перипетии скромного псковского мужичка. Да, досталось тебе, Степан Ильич. Одних пункций спинного мозга пять штук сделали. Ну ничего, погуляешь еще, даже водочки, может, попьешь. Так-так, под аппаратом последний раз – неделю назад. Отлично.
Чувствуя, что непростительно долго задержался в отделении, Игорь торопливо черкнул несколько строк в графе «назначения», на бегу шмякнул «историю» на стол медсестры и понесся по коридору в лабораторию.
Комплекс Нейроцентра – прощальный подарок канувшей в Лету перестройки – являл собой сложную систему зданий, соединенных между собой подземными переходами и ажурными стеклянными галереями на уровне второго этажа. Внизу обитали в основном хозслужбы и неистребимые полчища кошек. Игорь никогда не пользовался этим путем, ибо уже через минуту нахождения в подвале у него начинало нестерпимо першить в горле от настоявшейся смеси прачечной, табака и кошачьих выделений. То ли дело – продефилировать в распахнутом халате (прочно укоренившийся шик всех научных сотрудников Центра) по наполненному светом прозрачному коридору! Мельком глянуть: как там, «тачку» не угнали? И, входя в
