значения. Но в ближайшее время собирается совет жрецов, чтобы определить его значимость.
– Думаю, он говорит обо мне, — пробормотал Форчун.
Кэнди наклонилась и тихо сказала ему на ухо:
– Возможно, они решат, что вы избраны Духом горы, чтобы помочь очистить горы Йо-чгуйт'хи- тсос!..
– Помочь? Я даже не смогу выговорить это индейское название.
Оратор объявил об официальном закрытии церемонии, а затем предложил:
– Пусть каждый, кто желает подписать наше обращение к общественности, подойдет сюда.
Толпа начала расходиться. Желающие подписаться выстроились в небольшую очередь.
– Вы не хотели бы познакомиться с моим братом? — спросила Кэнди. — Вы видели, как он танцевал.
– Конечно, — сказал Форчун.
– Не гарантирую, что он будет вежлив. Церемония, подобная этой, очень эмоционально изматывает, он здорово устает.
Кэнди повела своего гостя в мотель, откуда выходили танцовщики. Несколько мужчин и женщин- апачей выносили оттуда костюмы и декорации и грузили их в машины.
Девушка подошла к одной из дверей и постучала. На короткий миг она открылась, затем закрылась. Ни одного слова не прозвучало. Мгновением позже дверь открылась снова и из нее вышел молодой человек.
Теперь, когда Джон Лонгфелло смыл краску и переоделся в джинсы и спортивную рубашку, обтягивающие его мускулистое тело, он выглядел совершенно иначе. Бронзовый цвет его кожи и густые черные прямые волосы не давали возможности сомневаться, что он апач. Он взглянул на Форчуна, во взгляде его была настороженность.
– Джон, — сказала девушка, — познакомься, это мой друг мистер Форчун. Ганнибал, Джон Лонгфелло, мой брат.
– У вас очень милая сестра, — заявил Форчун, и Джон нахмурился.
– Тебе следовало бы дружить с индейцем, — сказал он, обращаясь к Кэнди.
Не успела она ответить, как тот уже отвернулся и захлопнул дверь перед их носом.
– А у вас, — сказал Форчун, не теряя самообладания, — очень интересный брат.
– Он в некотором роде сторонник сегрегации. Не обращайте внимания.
Форчун ухмыльнулся:
– Из вас двоих вы, кажется, намного лучше приспособились к миру белого человека.
– Все это, — сказала она, беря его под руку, — зависит от белого человека. Если вы родились в племени, благородные дикари не всегда кажутся такими уж благородными. А это не мистер ли Кимбалл идет?
Уэбли — опять в своей оболочке андроида — стоял на краю площадки, наблюдая за расходящейся толпой. В сопровождении Кэнди Форчун подошел к своему напарнику.
– Ты пропустил такое волнующее событие, — сказал он. — На мое плечо уселся орел.
– А лисица сидит в своей пещере, — ответил загадочно Уэбли-Кимбалл.
– Да? На самом деле? А двадцать летающих рыбок?
– Размножились. Я насчитал по меньшей мере сорок.
Кэнди непонимающе смотрела на них, переводя взгляд с одного на другого.
– Послушайте, — спросила она, — о чем это вы говорите?
– Когда мистер Кимбалл слишком много выпивает, у него бывают кошмары. В этом секрет его большого успеха. Видите ли, он их записывает и продает кинопродюсерам, и каждый из них делает деньги. Вот почему я всегда охотно оплачиваю его выпивку.
– Туда пробралась змея, — продолжал загадочно докладывать Уэбли, — подслушала. Рыбы меняются.
– Какая жалость, — ответил Форчун. — Пойдем утром на рыбалку?
– Именно об этом я хотел тебе напомнить. В полпятого.
Форчун посмотрел на свои «часы».
– Еще уйма времени, — сказал он и, обернувшись к девушке, спросил: — Чем бы нам заняться до
