– Ты, должно быть, Илни, — сказал он наконец.
– Форчун! — угадала она. — Ты убежал из темницы Р'кагна, чтобы прийти ко мне! Это воля Йоларабас!
Он пожал плечами, решив не оспаривать этого утверждения. Норни, например, была уверена, что его послал Нодиесоп.
– Извини, Илни, но я ищу другую. Если ты мне только скажешь, где прячешь ее…
Она сделала быстрое движение, схватила что-то со столика и метнула этот маленький круглый предмет в Форчуна. Он коснулся пряжки пояса, чтобы включить защитное поле, другой рукой поймал этот предмет в воздухе. В его пальцах он раскрошился и стал влажным.
– Никакая другая не получит тебя никогда, — сказала верховная жрица, — ты мой!
Форчун ответил бы, если бы слабый сладковатый запах не подействовал так скоро. Падая, он подумал, что местные аптекари достигли большого совершенства в своем деле.
Все тридцать шесть мошенников вернулись в дом Лландро для получения новых приказов. «Нодиесоп», материализовался там же и три дюжины его поклонников наперебой принялись отчитываться перед ним о проделанном за день. Он выслушивал доклады и звуками прибоя выражал время от времени одобрение. Он хотел предложить направить атаку вместо тюрьмы на храм, но тут обнаружил, что Лландро довольно решительно взял командование в свои руки; больше божественное руководство было ему не нужно.
– Т'тарп, твои люди пойдут к этому месту и будут ждать, когда Ш'ленгел начнет главную атаку. Когда увидишь, как в ворота бросают первый факел, вступай в дело. Горолл, ты обходишь этой дорогой и делаешь столько шума, сколько сможешь…
Таким образом каждый узнал точно, что от него требуется. Наконец, Лландро двинулся к выходу и посмотрел на курящийся вулкан на западе.
– Через час, — объявил он, — солнце сядет в огонь С'ратрата. Быстро в порт, парни!
Илни тоже смотрела на дымящийся вулкан, наблюдая за ярким медным диском солнца, мерцающим сквозь вечные испарения С'ратрата. День почти закончился, но она хотела бы вернуть его назад, поскольку кое-что ей хотелось бы сделать по-другому. Ее визит к Р'кагну был ошибкой: не было нужды договариваться о сделке насчет человека, который сам добровольно пришел к ней. Она не только зря потратила время, но и потеряла всякое преимущество над ним. Ясно было, что хитрый Р'кагн использует любую возможность, чтобы заставить ее страдать. Если бы она не попала в его словесную ловушку…
И варвар. Он удивил Илни, ворвавшись вот так и застав ее в мечтах перед зеркалом. Она не смогла скрыть притязаний и, видимо, оттолкнула его этим. Захваченная врасплох, она сказала что было на сердце. Задетая его отказом, она не думая ответила оружием, предназначенным защищать ее от нападе-лия. Он упал, совсем непохожий на бога, но как любой другой мужчина, вдохнувший эти пары. С отвращением она приказала убрать его.
Неужели вовсе нет никаких богов? Может быть, и Кронос просто человек? А ее собственное происхождение?.. Илни отказывалась думать об этом. Кажется, одна Йоларабас настоящая богиня. Казалось странным для верховной жрицы, что она не спросила у богини совета с самого начала. Но еще не поздно.
Богиня сидела непроницаемая, ее золотой живот был обещающе велик, золотые губы слегка улыбались, как и всегда, сколько помнила Илнй, золотые глаза смотрели куда-то вдаль.
Молитвенный занавес был на месте; Илни неторопливо ждала, когда просители закончат, затем села на кушетку, которую они освободили. Ей не нужен был посредник.
Без стыда она открыла свои страхи Йоларабас.
– Опасен ли этот человек, Форчун? — прошептала она. — Правда, что он послан Нодиесопом и поэтому носит эмблемы морского бога? Может ли он быть тем Мстителем, о котором я слышала? Почему Кронос боится его? Оскорбил ли Кронос богов? Я выше законов Р'кагна, но есть ли и для меня высший закон? Когда я была правительницей — я была законом. Но теперь могут ли меня заставить отвечать за мои собственные преступления? Этот Форчун — если он пришел от Нодиесопа, за кого он собирается мстить? За Катакана? За Норни? За Сэгею? Или это ты его послала, милая богиня? Будет ли он моей наградой или моим наказанием? Осмелюсь ли я снова увидеть его, или я должна приказать его убить? Йоларабас! Йоларабас!
