на помойке. Быстро и ловко что-то резала, мазала, изредка спрашивая вполголоса:
– Тебе с семгой или с лососем?
Или:
– Соус сам выбирай. В стенке стоят. – Хорошо моряком быть – хоть с соусами лицом в грязь не ударим. «Карри» от «Чили» в два счета отличим.
А однажды даже прикрикнула:
– Что стоишь, как столб? Помогай накрывать! Что, на полу есть собираешься? «Девять с половиной недель» покоя не дают?
Саша покраснел ужасно. Он действительно вспомнил в этот момент знаменитую эротическую кормежку Рурка и Бессинджер. Он с любопытством следил за Светой, стараясь, правда, не слишком заглядывать ей в рот. Ему было страшно любопытно, как принимают пищу вот ТАКИЕ женщины? Представлялось что-то жеманное, крохотные кусочки, особо изящные движения и ежесекундное промакивание губ салфеткой. Ложный кинематографический антураж! Света ела как обыкновеннный человек, действуя, правда, вилкой и ножом. Нормально откусывала нормальных размеров куски, не чавкала, рот вытирала в меру часто, мизинцев не оттопыривала. И все-таки, все-таки, все-таки! Наблюдать это можно было часами. Света потянулась за соком, заметив вполголоса:
– Ты опять на меня СМОТРИШЬ.
– Мне очень нравится, – признался Саша.
– Останешься голодным.
Так и получилось. Света быстренько покончила с едой, взяла пачку сигарет, после небольшой заминки закурила, вопросительно посмотрела на Сашу.
– Ты долго еще будешь за столом торчать? Я тебя не на ужин приглашала.
Остается только прибавить, что вообще – не приглашала. Саша быстро сунул в рот кусок хлеба с рыбой, запил соком и чуть не поперхнулся.
– Детский сад, – с необычной интонацией произнесла Света. – Пошли. Дальше разговаривать будем.
В гостиной что-то неуловимо изменилось. Как будто стало побольше света? Чуть сдвинуты кресла? На столике совершенно чистая пепельница. Света села на диван.
– Так. Давай сначала. Что там получилось с Юрой?
– Мы случайно встретились у Поплавского. Я от неожиданности уронил бумажник.
– Ты что – нервный?
– Почему?
– Мне кажется, только в кино люди говорят: «Ах!» – и роняют чашки.
Саша нахмурился.
– С тобой разговаривать – все равно что на горных лыжах летом кататься.
– Ладно, – кивнула Света. – Один—один. Больше перебивать не буду.
– Ну вот, а у меня в бумажнике куча всякого хлама. Все рассыпалось. И там бумажка была, рекламка одна, он ее нечаянно поднял.
– Какая рекламка?
– Так она у меня и сейчас с собой… – Саша прикусил язык. Буклет отеля «Понтиви», правда, лежал в бумажнике. А бумажник – в куртке. А куртка – в Машиной комнате… «А в перепелке – мышка, а в мышке – таракан!»
Света вытянула губы трубочкой, словно для поцелуя, и детским голоском произнесла:
– Хорошо, хорошо, я тебе верю.
– Кхм, кхм, – прокашлялся Саша, – ну и… на чем я остановился?
– На том. Что. Юра. Увидел. Рекламку. – Очень раздельно произнесла Света, давая понять, что терпение ее не безгранично.
– И вдруг я увидел, что он… ну… готов! То есть… как под аппаратом… так же выглядит…
– Как?
