– Возможно. Если мы не дадим им напасть пер выми. Я предложил бы дать бой карфагенской ар мии на равнине, где замечательная кавалерия Ма синиссы сможет показать себя.
– Я думаю о том же, — сказал римский коман дующий. — Мы выйдем на восходе.
Луиза назвала себя, ее попросили подождать минутку, вслед за чем она была приглашена в кабинет цилиндрического психолога Алелиса.
– Здравствуйте, — несколько робко сказала де вушка.
– Садитесь. Чувствуйте себя как дома. Вы пи шете стихи? — вдруг прямо спросил Алелис.
– Плохо, — ответила она. — А что?
– «Блестящие глаза самки, — выборочно процитировал он. — Два сердца должны разделить прикосновение… Час расставания… О том, что прошедшее — хотя и ушло — было светлым». Это вы написали?
– Я. Но откуда вам это известно?
– Линц Липниг нашел это в бортовом журнале Форчуна. — Он передал ей листок.
Луиза взяла стихи и пожала плечами.
– Я написала это, чтобы помочь Форчуну изле читься от любви ко мне, поэтому и отдала ему это.
Алелис кивнул.
– Виин, прочтя это, сказал, что Форчун после свидания с вами ожесточился.
Девушка промолчала.
– Форчун понял это, как еще одно подтверж дение того, что вы любили его. К сожалению, он думает, что вы должны любить его и теперь, — ска зал Алелис.
– Не вижу, что я могу сделать. Если я напишу другие стихи, это поможет?
Психолог изобразил улыбку.
– Не надо. Понимаете, Луиза, вы являетесь ключом к этому замку. Вы — единственный чело век, которому Форчун поверит, хотя он и считает, что вы предали его. Я попрошу Таузига отправить вас в командировку в Карфаген.
– Вы сошли с ума!
– Нет. Я просто ищу пути подхода к тому, кто, возможно, действительно сошел с ума.
Сципион вел два своих лучших легиона в течение пяти дней в безжалостной спешке, в сопровождении всех сил кавалерии, и римской, и нумидийской, пока они не достигли лагеря противника на равнине. И снова он скрыл от простых легионеров то, что могло поколебать их дух: враги превосходили их по численности, по крайней мере, вдвое. Но элемент неожиданности, в сочетании с умелым использованием кавалерии для сокрушения карфагенских флангов, помогли одолеть самую надежную часть карфагенского войска — иберийскую пехоту.
Как и предсказывал римлянин, четыре тысячи наемников Гасдрубала из Иберии сражались яростно, видимо, настроенные или умереть с мечом в руках, или победить. Эта битва происходила солнечным днем и представляла собой яркое зрелище, хотя и кровавое.
Для полудиких иберийцев честь была дороже денег, и они доблестно бились с безупречной римской военной машиной, стоя по щиколотку в крови своих умерших и умирающих собратьев.
Но старый Сифакс, его свекор, Гасдрубал Гиско, быстро поняли, что сегодня не их день, и отступили, сохраняя те боевые части, что у них остались.
Масинисса первым заметил, что его дядя Сифакс отступает, и принялся его преследовать, едва успев дать знать Сципиону о своих намерениях.
14
ГОНКА В ПУСТЫНЕ
С гибелью иберийцев и после ухода Сифакса у Карфагена осталось немного возможностей для
