Второй Пунической войне, но бесполезно, потому что Форчун в это время находился на орбите и пролетал над ними трижды в день. Они обнаружили Грегора Малика и его базу в пещере, но никаких следов Ганнибала Форчуна.
Карфагенский полководец Ганнибал, чье имя агент использовал в качестве псевдонима, обладал армией в сорок две тысячи пехотинцев и шесть тысяч всадников, часть из которых составляли нумидийцы, фанатичные бойцы, называвшие себя „сынами Сифакса“. Против этой интернациональной армии действовали едва ли не двадцать пять тысяч римлян. Но пешие римские легионы были лучшим войском того периода истории. Эти хладнокровные, отлично обученные бойцы верили в своих многочисленных богов, главными из которых были грозный Юпитер, кровожадный Марс и Величие Рима. Они были довольно суеверны и перед каждым сражением гадали о его результате, для чего при армии содержался большой штат жрецов и гадателей.
Я пишу об их сложных отношениях с религией, чтобы можно было лучше понять, что же случилось в Заме, иначе вся стратегия Форчуна может показаться основанной на их удивительной глупости.
Одной из характерных особенностей больших сражений в те дни был их гипнотический галлюциногенный аспект, увеличивающий храбрость бойцов, но порой доводивший их до исступления, которого римляне достигали исполнением боевых песен и звуками флейт, труб и барабанов, а карфагеняне — при помощи специальных наркотиков. Ярость обезумевшего воина было легко назвать воплощением божества в человеке, ведущего войска к победе. Вера в чудеса и равно развенчивание чудес противника были тогда в порядке вещей. Особенное впечатление на простолюдинов с богатой фантазией производило то, когда даже самые образованные свидетели сражений подтверждали эти чудеса.
Вторая Пуническая война была не простым международным конфликтом. Это была борьба за господство между двумя процветающими цивилизациями. Они не могли мирно сосуществовать друг с другом. Не совсем понятная в наше время мелкомасштабная гордыня не терпела равенства. Одна держава должна была сокрушить другую. Такое небольшое, замкнутое Средиземное море могло иметь только одного хозяина. На эту цель была направлена вся политика Рима и Карфагена. Постоянно велась борьба за союзников, которые были подобны шакалам в волчьей стае, искали защиты и помогали сильнейшему в тот момент, когда чаша весов склонялась в его сторону.
Рим и Карфаген тогда не имели других равных соперников в притязаниях на господство в Средиземноморье. Мощь Египта, Ассирии, Персии, Македонии уже ушла в историю.
Для людей с ограниченным мировоззрением война, безусловно, самая захватывающая, стимулирующая и эмоционально завлекательная область деятельности. Ничто другое не привлекало такое количество людей. В результате эта война между Римом и Карфагеном стала очень важной критической точкой в линии истории тридцать восьмой планеты Галактической Федерации. Поэтому вмешательство в нее Ганнибала Форчуна, ввиду опасной активности Империи, было вполне оправданным. Иное дело, что вмешательство оказалось почти открытым. Но тут уже сыграли свою роль обстоятельства, в которые попал Форчун.
Некоторые критики отмечают, что, если бы он скрывал свои следы, как это полагается делать специальным агентам, греческий историк Полибий не написал бы о тех событиях: „Фортуна смешивала планы доблестных мужей“, и сам Ганнибал Карфагенский не сказал бы, что он „узнал на опыте, как переменчива Фортуна“. Конечно, такое обилие ссылок на богиню судьбы и удачи было полным совпадением. Но когда Сципион в речи, обращенной к своим войскам сказал, что „Фортуна предлагает нам самый славный приз“, совпадение выглядит подозрительно, хотя Сципион знал агента под именем Себастоса.
Основное значение той исторической победы римлян в битве при Заме заключалось еще и в том, что именно после нее Рим стал мировой империей (хотя власть императоров установилась там позже), в которой только и могла появиться и расцвести мировая религия — христианство, сыгравшая такую важную роль в истории Земли. Отсюда это особенное внимание к той битве и участию в тех событиях специального агента Форчуна.
Можно сказать, что агент ТЕРРЫ спровоцировал саму битву в не самых лучших условиях для римлян. Он служил советником и переводчиком Сципиону, когда римлянин встречался с Ганнибалом перед битвой для обсуждения условий возможного перемирия. К моменту окончания переговоров оба полководца пришли в ярость, и каждый был настроен уничтожить другого ближайшим утром. И это было делом рук Форчуна.
Масинисса со своими десятью тысячами всадников тогда еще не воссоединился с римской армией. Утика еще не пала, армия Ганнибала по численности почти вдвое превосходила римскую, карфагенский флот по-прежнему владел побережьем и к тому же захватил в плен шестьдесят кораблей противника с провизией и пополнением. Положение римлян казалось отчаянным, и тем не менее Форчун убедил Сципиона, что именно сейчас настал благоприятный момент для решающего сражения.
