уменьшился до замерзшего, трясущегося Дрейна Вокайени, как дублер, так и не взятый на главную роль. Как Дон Кихот, разочаровавшийся даже в ветряных мельницах.
– Ты сумела забыть все, да?
– Извини, — сказала она. — Это жестоко с моей стороны. Мне было очень тяжело без тебя в первые несколько недель. Я любила тебя.
– Любила… — повторил он, и в голосе его слышалась безнадежность.
Луиза кивнула.
– Я больше не могу себе этого позволить, — твердо сказала она. — И ты тоже.
Он глубоко вздохнул, не зная, что ответить. Видя, как он мучается, Луиза смягчилась.
– У меня были и хорошие чувства, и плохие. В конце концов я решила, что глупо будет продол жать жалеть об этом.
– Я так скучал по тебе, — сказал Форчун, стараясь, чтобы это прозвучало как можно искреннее.
– Я тоже сначала скучала по тебе, — спокойно сказала она. — Но я пережила это.
– Спасибо.
Дорогой Дрейн, я не видела тебя больше года. Для тебя прошло всего — сколько? Два дня? Три? Поверь мне, любимый, ты переживешь это. Нужно только время, и все.
– Ты права, — неуверенно согласился он. — Глупо было с моей стороны ожидать чего-либо другого.
– Каждый имеет право иногда ошибаться. — Она улыбнулась, вспомнив что-то. — Я написала стихи несколько месяцев назад. Так, ерунда.
– Я желал бы почитать. Ему хотелось любой ценой продолжить свидание. Она разыскала стихи безнадежно быстро. Он развернул лист бумаги и прочитал — тоже слишком быстро:
