— А со здоровьем у тебя в порядке?
— Я все делаю, чтоб было в порядке. Больше не курю, заметил?
— А как насчет того, что ты сидишь допоздна и смотришь по телевизору Мистера Голубые Глаза? Я, кстати, знал, что его зовут Мистер Голубые Глаза. Не знал только, о каком мистере ты говоришь, думал, может, кто-то новый объявился с таким же прозвищем.
Когда он позвонил ей по междугородному телефону, чтобы пригласить на свадьбу, она сказала, что условилась с одним очень дорогим ей человеком посмотреть шоу с Мистером Голубые Глаза, и он спросил: «А что это за мистер?» Она сказала: «Так зовут Синатру, дурачок. Где ты был всю жизнь?» И он ответил: «Ты прекрасно знаешь, где я был, — здесь». И она сказала: «Угу, оно и видно». Господи, до чего же он любил Мим: в общем, никто не понимает тебя так, как твои родные.
Мим говорит:
— Поспать можно и днем. Так или иначе, я свое отпрыгала — теперь я деловая женщина. — И, движением руки указав в другой конец комнаты, спрашивает: — Что это Бесси такое затеяла — решила помешать мне поговорить с Чарли? Она уже целый час его держит.
— Понятия не имею, что происходит.
— И никогда не имел. За это все мы тебя и любим.
— Прекрати. Эй, а как тебе нравится новая Дженис?
— А что в ней нового?
— Неужели не видишь? Она стала куда увереннее в себе. В большей мере женщина.
— Твердая, как орех, Гарри, всегда была и будет. А ты всегда ее жалел. Вот уж напрасно.
— Скучаю я по папке, — неожиданно объявляет он.
— А ты все больше и больше становишься похож на него. Особенно в профиль.
— У него никогда не было такого живота, как у меня.
— У него не было и зубов, чтобы так обжираться, как ты.
— А ты заметила, что эта Пру чем-то на него похожа? И руки у нее крупные, красные, как у мамы. Я хочу сказать, она больше похожа на Энгстромов, чем Нельсон.
— Вы, мужики, любите хватких женщин. Я думала, что такие номера уже не проходят, а у нее вот прошел.
Он кивает, а сам представляет себе, как она накладывает беззубый профиль отца на его профиль.
— Да она до смерти перепугана.
— А ты-то как? — спрашивает Мим. — Что поделываешь, чем радуешь свою душу?
— Играю в гольф.
— И по-прежнему развлекаешься с Дженис?
— Иногда.
— Да, из вас вышла настоящая пара. Мы с мамой считали, что вы больше полугода не протянете — ведь она же тебя просто поймала.
— Может, я сам поймался. Ну а ты? Как там у вас с денежками, в Лас-Вегасе? У тебя действительно своя парикмахерская или ты всего лишь подставное лицо у больших воротил?
— Мне принадлежит тридцать пять процентов капитала. Столько я получила за то, что согласилась стать подставным лицом.
Он снова кивает:
— Звучит знакомо.
— А у тебя еще кто-нибудь есть? Можешь мне сказать — я ведь завтра буду уже в самолете. Как насчет этой толстозадой с раскосыми глазами?
Он качает головой:
— Не-а. После Джилл — ни разу. То, что с ней произошло, меня здорово тряхнуло.
— О'кей, но ведь это было десять лет назад, это же ненормально, Гарри. Ты превращаешься в ничтожество.
— Помнишь, как мы спускались на санях к Джексон-роуд? — спросил он. — Я часто об этом думаю.
— Это было, может, однажды или дважды, а здесь никогда не идет снег. Поезжай на озеро Тахо — вот там сейчас
