– Вот именно, – неохотно подтвердил Пилорат. – Но одно слово может быть истинным, а другое – нет, или оба истинны в какой-то мере, или то и другое вранье. Голан, когда вы слышите рассказ, где суть окружена густым туманом сомнений, вы, конечно, должны чувствовать что распутать это и добраться до сути – дело чести.
– Я так и делаю, – сказал Тревиз, – клянусь всеми звездами-карликами. Первоочередная проблема – это Гея. Как только мы справимся с ней, мы можем лететь на Землю или обратно на Сейшел, чтобы задержаться там подольше. Но сначала Гея.
Пилорат кивнул.
– Первоочередная проблема. Если верить Квинтезетцу, на Гее нас ожидает смерть. Так надо ли нам туда стремиться?
– Я и сам себя об этом спрашиваю. Вы боитесь?
Пилорат замялся, как бы проверяя свои ощущения. Затем сказал просто и уверенно:
– Да. Ужасно!
Тревиз повернулся к нему и сказал так же просто и уверенно:
– Янов, вам нет причин рисковать. Скажите только одно слово, и я оставлю вас на Сейшел с вашим личным имуществом и половиной наших денег. А когда вернусь, заберу вас и мы отправимся в Сириус-Сектор, если захотите, и на Землю, если она там есть. Если же я не вернусь, наше посольство на Сейшел поможет вам вернуться домой, на Терминус. Никаких обид, если вы останетесь, мой дорогой друг.
Пилорат быстро заморгал и сжал губы, а затем сказал хриплым голосом:
– Дорогой друг? Сколько времени мы знакомы? Неделю? Не странно ли, что я отказываюсь покинуть корабль? Я боюсь, но останусь с вами.
Тревиз недоуменно развел руками.
– Но почему? Я вам честно предложил.
– Сам не знаю, почему. Наверное… Голан, я верю в вас. Мне кажется, вы всегда знаете, что делать. Я хотел уехать на Трантор, где, как я теперь понимаю, делать было бы нечего. Вы настаивали на Гее, и Гея почему-то должна оказаться больным нервом Галактики. И все, что случилось, связано с Геей.
Если этого недостаточно, Голан, я следил, как вы выжимали информацию из Квинтезетца о Гее. Это был такой шикарный блеф! Я был просто вне себя от восхищения.
– Значит, вы верите мне?
– Да, верю, – подтвердил Пилорат.
Тревиз скрестил руки на груди и некоторое время, казалось, не мог найти слов. Наконец, он сказал:
– Янов, вы простите меня заранее, если мои суждения окажутся ошибочными и если мы тем или иным путем встретимся с чем- то неприятным?
