Перед мужчинами на столе помимо карт – крошечные существа. Люди в странных одеждах и с холодным оружием, монстры – все не выше десятка сантиметров, прыгают и машут руками, сражаются, падают…
Пожилой, интеллигентного вида человек в профессорских очках кормит сидящего на кухонном столе стрижа кузнечиками.
Две маленькие девочки, сидя на полу, раскачиваются и меланхолично колотят друг друга куклами. Куклы растрепаны, девочки тоже, пожалуй, им уже должно быть больно и пора плакать – но детские лица сосредоточенны и невозмутимы.
Толстый лысый мужчина курит трубку, стоя перед огромным шкафом-витриной, внутри которого – Карлсоны. Самые разные фигурки, всех цветов, размеров, материалов.
Мальчишка-подросток стоит и разговаривает с матерью. В какой-то миг поворачивается ко мне – я вижу, что это Егор, такой, каким я его первый раз встретил.
Открыв глаза, я некоторое время лежал без движения. Спал я, пожалуй, часа два-три. Если бы чуть больше или меньше – чувствовал бы себя сейчас невыспавшимся. А вот два-три часа – самое правильное время сна, чтобы освежить тело и сознание. Ненадолго, к сожалению, – на полдня.
В комнате было темно, только плясали те слабые разноцветные отсветы, что дает включенный телевизор. Едва-едва слышно бормотали голоса – Света и Надя что-то смотрели.
Вот же странная вещь эти сны! Ну к чему мне снился падающий Гесер? Да еще и лезущий в окно, чтобы со мной выпить! А эти странные люди и события в пролетающих мимо этажах? Маленький Егор?
Нет, если постараться – то всему можно найти объяснение. Гесер пытается наладить со мной человеческие отношения, но это все время срывается из-за моей слабости и нежелания протянуть ему руку навстречу.
Голая баба в красных сапогах и галстуке – тут все банально, по Фрейду. Секса хочу. С развратной незнакомкой.
Мужики с картами и монстрами-человечками… Это Двуединый. Играет нами, как марионетками.
Профессор, кормящий стрижа кузнечиками? Это… это… ну, допустим, тщетность бытия. Рожденный прыгать – летать не может. Разве что в чьем-то желудке.
Девочки колотят друг друга – это Дозоры бьются.
Маленький Егор – мой комплекс вины перед ним.
Вот только лысый мужик с трубкой и Карлсонами остался неистолкованным. Ну, спишем на шутки подсознания.
К примеру – это моя глубоко затаенная мечта. Быть толстым, лысым, курить трубку и собирать коллекцию Карлсонов…
Бормотание телевизора сменилось той бодренькой музыкой, что идет на титрах. Потом я услышал негромкий голос жены:
– Хорошее кино. Любимый фильм моего детства.
– Только очень уж древнее, – скептически ответила Надя. – Без «три-дэ».
– Тогда «три-дэ» не было, – сказала Светлана.
– А цвет уже был? Или это потом раскрасили?
– Цвет был, – спокойно сказала Света. – Еще в ту пору дети были лучше воспитаны и не старались блеснуть в разговоре с родителями дешевым остроумием.
– Ну, мама… я честно спросила! Вот то кино, что мы вчера смотрели, про детский лагерь, оно же черно-белое…
– Наденька, не считай себя хитрее родителей. Я тоже была девочкой и прекрасно помню все мысли, что сейчас роятся в твоей голове. Поверь, умных там – не много.
– Мам…
– Ты зачем нас с отцом пугала?
Наступила короткая пауза.
– Я… я ради шутки.
– Вот не шути так больше. Ладно?
– У меня переходный возраст. Мне положено так шутить.
– Положено только прыщами покрываться. Все остальное по желанию. Неужели ты не понимаешь, что отец…
Я шумно вздохнул, потянулся. Сел на кровати.
Жена с дочкой и впрямь сидели у телевизора.
– Долго я спал? – спросил я с напускной тревогой.
