Вскоре ледовая обстановка в районе к северу от Шпицбергена улучшилась, и «Красин» подошел к большому ровному ледяному полю, которое можно было использовать как аэродром для тяжелого самолета Чухновского.
8 июля Чухновский совершил пробный полет, а 10 июля, поднявшись снова в воздух, обнаружил между островами Карла XII и Брок двух человек. Не найдя в тумане «Красина», Чухновский сел на лед у мыса Платен. При посадке он повредил шасси. Отсюда Чухновский послал «Красину» радио, в котором сообщил координаты обнаруженных им людей и ледовую обстановку в районе их нахождения. Телеграмма заканчивалась словами: «Считаю необходимым „Красину“ срочно спасать Мальмгрена».
«Красин» начал немедленно пробиваться через тяжелые льды к островам Карла XII. 12 июля он снял с маленькой льдины итальянских офицеров Цаппи и Мариано. Мальмгрен, известный шведский геофизик, вместе с ними отправившийся из лагеря Нобиле к увиденным вдали островам Шпицбергена, чтобы сообщить о случившейся с дирижаблем катастрофе, по их словам, погиб еще месяц тому назад. Советских моряков очень удивило, что на здоровом и полном сил Цаппи было три комплекта одежды, а больной Мариано был почти раздет. В тот же день «Красин» снял со льдов остальных людей из группы Нобиле. Только после этого он снял со льдов самолет Чухновского и направился в норвежский порт Берген для пополнения запасов угля.
О судьбе шести человек, унесенных на остатках дирижабля в неизвестном направлении, ничего не было известно. Оставалась неизвестной также и судьба Руала Амундсена, вылетевшего из Норвегии 18 июня на самолете «Латам» для поисков Нобиле. Тем не менее уже 12 июля на «Красине» была получена телеграмма с «Читта-ди-Милано», в которой сообщалось, что итальянское правительство прекращает дальнейшие поиски участников экспедиции Нобиле.
Сдав спасенных итальянцев на «Читта-ди-Милано», «Красин» взял курс на юг вдоль западных берегов Шпицбергена.
В это время была получена телеграмма капитана германского океанского парохода «Монте-Сервантес», в которой сообщалось, что пароход, на котором находилось полторы тысячи пассажиров, получил пробоину от удара о льдину, сейчас находится в Беллсунде (на Шпицбергене) и нуждается в помощи. «Красин» направился к «Монте-Сервантес», заделал на нем две пробоины и, проводив его до Гаммерфеста, пошел на ремонт в Берген.
26 августа «Красин» снова вышел на север, снова обогнул Шпицберген и 17 сентября достиг 81°27? с. ш. Отсюда он повернул на восток и 23 сентября подошел к Земле Франца-Иосифа. Здесь на Земле Принца Георга «Красин» поднял советский флаг и оставил некоторый запас провизии. От Земли Франца-Иосифа «Красин» лег на обратный путь и в начале октября вернулся в Ленинград.
Ледокольный пароход «Г. Седов», искавший спутников Нобиле в районе Земли Франца-Иосифа, ушел на юг еще 3 сентября.
Ничего не обнаружил и ледокольный пароход «Малыгин», так как самолет Бабушкина обладал слишком малым радиусом действия. Но Бабушкин за время поисков произвел пятнадцать безаварийных посадок на дрейфующие льды северо-западной части Баренцова моря, доказав свое мастерство и новые возможности исследования Северного Ледовитого океана.
Во время поисков спутников Нобиле все корабли, принимавшие в этом участие, провели ряд очень важных наблюдений и пополнили наши сведения об океанологическом режиме района к востоку и северу от Шпицбергена.
В частности, «Красин» во время своего второго плавания в районе на северо-восток от Шпицбергена пересек место, на котором по картам значилась легендарная «Земля Гилеса», якобы открытая голландским китобоем Корнелием Гилесом в 1707 году. Никакой земли «Красин» не обнаружил. Глубина моря в этом районе оказалась равной 200 метрам.
Спасение советскими полярниками участников экспедиции Нобиле было восторженно принято всем миром. Оно еще раз доказало, что освоение Арктики требует умелого использования радио, ледокола и самолета и, главное, единого руководства.
8. Начало советского китобойного промысла
(1932)
Наши древние поморы во время своих плаваний к Мурману, к Новой Земле и Шпицбергену видели в Баренцовом и Гренландском морях множество китов. Они нередко также встречались с голландскими и английскими китобоями, промышлявшими гренландского кита главным образом между Шпицбергеном и Гренландией. Однако вплоть до XVIII в. нет никаких указаний о русском китобойном промысле в Северном Ледовитом океане. Очевидно, промыслы рыбы, морского и пушного зверя, требовавшие меньших затрат, удовлетворяли экономические потребности тогдашнего населения побережий Баренцова и Белого морей.
В середине XVII в. русские вышли к берегам Охотского, а вскоре и к берегам Берингова моря. Здесь они увидели не только множество китов, но и охоту на них местного населения, с помощью гарпунов, копий, сетей, а иногда и отравленных стрел. Однако и здесь русские не занялись боем китов, так как промысел котиков и бобров был гораздо выгоднее.
Первая попытка организовать китобойный промысел на Баренцовом море была предпринята Петром Первым, ознакомившимся с организацией этого дела во время своего пребывания в Голландии и Англии.
Петр в 1723 г. своим именным указом учредил «Кольское китоловство». В этом указе говорилось: «Зачать оный промысел пятью кораблями, которые сделать у города Архангельского. Ловцов вывезти из Голландии, матрозов употребить русских…» Возглавить это дело было поручено «торговому иноземцу» Вернизоберу. Иностранные «ловцы» на трех китобойных судах (два потерпели крушение) с 1725 по 1728 год, т. е. за четыре года, добыли четырех китов и пять белых медведей Добыча была оценена в 17 781 рубль, а расходы составили 86 935 рублей. За то же время иностранные китобои, промышлявшие у Кольских берегов, добыли в среднем по 280 китов на корабль. Дальнейшие попытки организовать китобойный промысел в Баренцовом море также не увенчались успехом, тем более что число китов в Баренцовом и Гренландском морях сильно уменьшилось из-за хищнического промысла иностранцев.
В начале XIX в. несколько небольших русских судов вели китобойный промысел в Охотском море, главным образом у Шантарских островов. В 1821 г. русское правительство предложило Российско-американской компании организовать «китовую и другую рыбную ловлю как для устранения иностранцев от такой промышленности, так и от вымена ими от туземцев мягкой рухляди»[413]. Организовать такой промысел Российско-американская компания не смогла. А между тем в погоне за китами в Охотское, Берингово и Чукотское моря ежегодно приходили сотни китобойных судов, хищнически истребляли китов и возвращались с богатой добычей.
Наконец, в 1851 г. для промысла китов в Тихом океане была образована Российско-финляндская китоловная компания. Пайщиком в эту компанию вошла Российско-американская компания.
Российско-финляндская компания за время своего существования (с 1851 по 1863 год) снарядила и отправила в Тихий океан несколько китобойных судов («Суоми», «Турку», «Аян», «Граф Берг», «Амур»), промышлявших довольно удачно.
В 1857 г. на промыслы в Тихий океан ходило китобойное судно «Цесаревич Константин» под командованием Отто Линдгольма. Вернулось это судно в Балтийское море в 1861 году.
С 1863 по 1865 год капитан-лейтенант русского флота Эльфсберг, много плававший на дальневосточных морях, организовал в Охотском море промысел на судне «Аян», водоизмещением 80 т, и на небольшой шхуне. Суда эти базировались на береговую станцию в устье реки Тугур у Шантарских островов.
Любопытна история китобойного промысла, организованного Отто Линдгольмом. Проплавав на китобойных судах Российско-финляндской компании около 12 лет, Линдгольм с двумя товарищами отправился в Николаевск-на-Амуре и здесь приобрел старый баркас длиной в 22 фута, отремонтировал его, настлал палубу, поставил мачту и в 1862 г. отправился к Шантарским островам. Приобрести китобойное снаряжение Линдгольм не смог и потому занялся сначала сбором китового уса, выброшенного морем на берег в районе от Татарского пролива до устья реки Уды. За два месяца Линдгольм и его товарищи собрали около 70 пудов китового уса. На вырученные деньги они приобрели два хороших вельбота. Постепенно предприятие Линдгольма разрасталось, были приобретены суда, в частности пароход «Сибирь».
413
Б. А. Зенкович. Киты и китобойный промысел, Пищепромиздат, 1952, стр. 73.
