– Дяденька ученый, а Вы хоть одного живого инопланетянина видели? – набравшись храбрости, выпалил Семен.
Андрей улыбнулся:
– Видел, и даже не одного. Издалека, правда.
– А они страшные? Вы их не испугались? – поддержала в расспросах своего брата Полина.
Заметив, как Майя напряглась от боязни разоблачения, Андрей снова развеселился:
– Скажу вам по секрету, – доверительным тоном сообщил он, – у меня сначала душа от страха ушла в пятки. Все, думаю, настал мой последний час. А потом пригляделся к инопланетянам повнимательнее, и вижу: не такие уж они страшные и плохие. А некоторые из них, наоборот, даже очень красивые создания.
– А это их «тарелка» сегодня в лесу бабахнула? Мы шум слышали. А после – над лесом столб дыма был.
– Нет, это у военных грузовик с боеприпасами подорвался. В ваших-то лесах мы космических путешественников еще не находили. Так ведь, Майя?
– Да, это есть правда. Мы пришельцев здесь пока не встречать.
– Ну и то – славно, – подытожил дед, заводя гостей в общую комнату и представляя их своей жене, своей невестке и своей младшей дочери.
Женщины, накрывающие стол к ужину, засуетились еще больше.
«Как же это можно? Из самой Аргентины, первый раз в России, а они вдруг стол шикарный не накроют? Не бывать этому! И в обычной избе накроют стол, не хуже, чем во дворцах для коронованных особ!».
Спровадив своих мужчин вместе с Андреем в баню, а Полинку и Семена отослав играть в сени, чтобы под ногами не мешались, женщины одновременно старались делать множество дел. Они и игрушки в доме прибирали, что дети раскидали, и стол норовили заставить так, чтобы глаза лопнули от удивления. Из подполья да из разных кладовых запасов в мгновение ока начали доставаться и открываться различные банки. Малосольные огурчики, квашеная капуста, соленые грибы, копченое сало, домашний сыр, варенья и мед, квас и крепкие самодельные напитки. Все, что угодно, на любой вкус.
Госпожа Руц, сидя в глубине комнаты на почетном стуле, в смятении и ужасе наблюдала за всем происходящим. Суетливые женщины, стол, который ломится от обилия еды. «Разве можно жить в такой тесноте? Чтобы столько человек обитало в одной комнате? Разве можно съесть столько продуктов за один прием?» – недоумевала Майя. Когда же посреди этого веселого хаоса вдруг раздался детский лепет, и с кровати, из- за высокого ограждения подушек вдруг высунулась маленькая голова, офицеру безопасности дипломатического корпуса и вовсе стало не по себе. «Они что же – держат в доме даже совсем маленьких детей? А кто заботится о малыше? Где его воспитатели?».
– Кто это у нас тут проснулся? Темочка у нас проснулся и воркует! – с улыбкой на лице склонилась над ребенком дочь хозяина дома. – Артемка у нас тут лежит! Жук-паук! Выспался? Ну, слазь давай и немного побегай! Скоро тебя мама покормит.
Молодая женщина подняла полуторагодовалого ребенка на руки и поставила на пол рядом с собой:
– Походи немножко, погуляй тут, карапуз, – а затем, обращаясь к Майе, добавила: – Госпожа Руц, если Вам не трудно, присмотрите за Темкой одним глазом, пожалуйста! Мне надо проверить, как там картошка, а то сгорит. Я недолго.
Мама мальчика убежала из комнаты. А ребенок, не найдя вокруг себя больше ничего интересного, кроме как новой неизученной им пока тети, направился со своим исследованием прямо к Майе.
– Мябе, бама, – пролепетал он, с любопытством разглядывая свою находку. Дойдя до женщины быстрой, шатающей из стороны в стороны походкой, он поймал Майю за колено, чтобы не упасть, и сосредоточенно посмотрел ей в лицо.
Майя, никогда не бывавшая в такой непосредственной близости от детей, также сосредоточенно и испуганно смотрела на него.
Артемка заулыбался и очень четко произнес, объединяющее всех женщин название:
– Мама!
– Что? – госпожа Руц неуверенно огляделась. – Ты меня назвать мамой? Я не есть твоя мама. Я…
– Бава, бррм, мрмм, мрмммм! Вама тд брммм!
– Я… Я не понимаю тебя, малыш! Я не знать твоего языка. Мне есть жаль!
– Да так уж и не понимаешь его? – засмеялся вернувшийся из бани Андрей. Кожа на его лице и руках была красная, распаренная. Он еще раз промокнул полотенцем свои волосы и присел на корточки рядом с ребенком. – Детеныши всех живых существ разговаривают на одном языке – языке чувств и эмоций. Я так думаю, что этот маленький человечек только что признался тебе, что ты ему нравишься.
– Я ему нравлюсь? Э… Он отчего-то назвал меня своей мамой.
– Вот видишь! А почему ты сидишь, вытянувшись по струнке, вся такая напряженная? Вот понаблюдал бы за тобой сейчас твой инспектор, со смеха бы умер. Тоже мне – цивилизация. Годовалого карапуза испугалась.
Майя, получив незаслуженный упрек в трусости, обиделась:
