— Я вижу, ты уже думал об этом, — сказала замаскированная женщина.
— Ты ментат? — спросил Айдахо.
— Ох, нет! — перебила Люли. — Обучение ментатов запрещено Владыкой Лито.
Айдахо взглянул на Люли, потом опять на замаскированную женщину. Никаких ментатов. В тлейлаксанских исторических книгах этот интересный факт не упоминался. С чего бы Лито запрещать ментатов? Наверняка человеческий мозг, в котором особым способом развиты сверхспособности, делающие его живым компьютером, до сих пор находит применение. Тлейлаксанцы заверили его, что Великая Конвенция остается в силе, и что механические компьютеры до сих пор являются анафемой. Наверняка, эти женщины знают, что сами Атридесы использовали ментатов.
— А как ты сам думаешь? — спросила замаскированная женщина. — Подтасовали что-нибудь грязные тлейлаксанцы в клетках твоей психики?
— Я не… я так не думаю.
— Но ты в этом не уверен?
— Нет.
— Не бойся, командующий Айдахо, — сказала она. — У нас есть способы, чтобы проверить окончательно — и способы решить проблемы, возникающие при этом. Грязные тлейлаксанцы лишь однажды попробовали такое выкинуть и очень дорого заплатили за свою ошибку.
— Это успокаивает. Не передавал ли мне что-нибудь Владыка Лито?
— Он велел нам заверить тебя, что все так же любит тебя, как всегда любили тебя Атридесы, — сказала Люли, произнося эти слова с явным трепетом и благоговением.
Айдахо слегка расслабился. Для него, старого слуги Атридесов, великолепно ими подготовленного, не составили труда несколько умозаключений, вынесенных им из этой беседы: обе жестко приучены к фанатичному повиновению. Пусть икшианская маска скрывает лицо этой женщины, — но чтобы ее не узнали потом по телу, ее тело должно быть похоже на множество других. Все это говорило об опасностях, окружающих Лито, которые до сих пор требовали старых и тонких услуг шпионов и значительного запаса вооружений.
Люли поглядела на свою попутчицу.
— Что скажешь, Друг?
— Его можно доставить в Твердыню, — ответила замаскированная женщина.
— Это нехорошее место. Здесь были тлейлаксанцы.
— Очень приятно было бы принять теплую ванну и сменить одежду, — сказал Айдахо.
Люли продолжала глядеть на Друга.
— Ты уверена?
— Нельзя подвергать сомнению мудрость Владыки, — ответила замаскированная женщина. Айдахо не понравились интонации фанатичности в голосе Друга, но сам факт сохранения рода Атридесов создавал чувство безопасности. Атридесы могли представляться циничными и жестокими посторонним и врагам, но для их собственных слуг они всегда были справедливыми и верными. И, прежде всего, Атридесы были верны самим себе.
«Я, один из них», — думал Айдахо. — «Но что же произошло с тем мной, которого я замещаю?» Он почему-то отчетливо чувствовал, что эти двое не ответят ему на этот вопрос.
Но Лито ответит.
— Не отправимся ли мы в путь? — спросил он. — Мне не терпится смыть с себя вонь грязного Тлейлакса.
Люли широко улыбнулась ему.
— Пойдем, я сама тебя вымою.
~ ~ ~
Враги тебя усиливают.
Союзники ослабляют.
Говорю вам это в надежде, что это поможет вам понять, почему я действую именно так, а не иначе, при полном понимании, что в моей Империи скопились огромные силы, движимые лишь одним желанием — меня уничтожить. Ты, читающий эти слова, может, уже полностью знаешь, что на самом деле произошло, но сомневаюсь, что ты понимаешь это.
Церемония Представления, которой бунтовщики начинали свои собрания, тянулась для Сионы с бесконечной унылостью. Она сидела в переднем ряду и глядела на всех, кроме Топри, руководящего церемонией всего лишь в нескольких шагах от нее. Этим помещением в служебных подземельях под Онном они никогда не пользовались, но оно было точно таким же одинаково стандартным, как и другие места их собраний.
«Комната собраний мятежников — класс Б», — подумала она.
По замыслу, это было складское помещение. Освещавшее его бесцветным белым светом глоуглобы нельзя было ни погасить, не перевести в другую тональность, размеры — приблизительно тридцать шагов в длину и чуть меньше в ширину. Войти можно только через лабиринт сходных помещений, одно из которых весьма кстати было до предела заполнено жесткими складными стульями, предназначенными для спальных комнат обслуживающего персонала. Девятнадцать мятежников, соратников Сионы, занимали теперь эти стулья вокруг нее, стояли и пустые стулья для запаздывавших, но все еще способных подойти на собрание.
Время было назначено между полуночью и утренними сменами, чтобы замаскировать передвижение излишних людей в лабиринте служебных помещений. Большинство мятежников для маскировки надели костюмы энергетиков — тонкие серые брюки и куртки одноразового пользования. А некоторые, включая Сиону, были облачены в зеленые костюмы технических контролеров.
Голос Топри звучал в помещении с настойчивой монотонностью. Он ни разу не приквакнул за все время, пока вел церемонию. Сионе, по правде говоря, даже пришлось признать, что он неплохо с этим справляется, особенно при посвящении новобранцев. Хотя, после бесстрастного заявления Найлы, что она не доверяла этому человеку, Сиона стала глядеть на Топри другими глазами. Найла могла говорить с такой острой, срывающей маски наивностью. А после того столкновения Сиона узнала о Топри и кое-что другое.
Сиона наконец повернулась и поглядела на него. Холодный серебряный свет не прибавлял красоты бледной коже Топри. Он пользовался для церемоний контрабандной копией крисножа, которую они купили у Музейного Свободного. Глядя на лезвие в руках Топри, Сиона припомнила, как совершалась эта сделка. Это была идея Топри и в то время она даже сочла ее хорошей. Он привел ее на назначенную встречу в хибарку на окраине города, уведя ее из Онна сразу после наступления сумерек. Им пришлось ждать довольно долго, пока не наступит полная тьма, которая бы скрыла приход музейного Свободного.
Свободным не дозволялось покидать их сьетч без специального дозволения Бога-Императора. Она уже почти отчаялась его дождаться, когда Свободный пришел, выскользнув из ночи и оставив своего сопровождающего снаружи стеречь дверь. Топри и Сиона ждали на грубой скамье у сырой стены в простенькой комнатушке. Комнату освещал лишь тусклый желтый факел, установленный в держатель на крошащейся глинобитной стене.
Первые же слова Свободного наполнили Сиону дурными предчувствиями.
— Вы принесли деньги?
Топри и Сиона встали, когда он вошел. Топри вроде бы не смутил этот вопрос. Он похлопал по кошельку под своей накидкой, и кошелек зазвенел.
— Деньги при мне.
Свободный был высохшим, морщинистым стариком, сгорбленным и явно брюзгливым, одетым в копию старых облачений Свободных. Под широкой одеждой у него что-то поблескивало, — вероятно, музейная версия стилсьюта. Капюшон его был поднят, затеняя лицо. От света факела по его лицу танцевали тени.
Перед тем как вытащить предмет, завернутый в тряпку, спрятанную под его облачением, он поглядел сначала на Топри, а потом на Сиону.
— Это точная копия, но сделана она из пластика, — сказал он. Она не разрежет и холодного жира.
Затем он развернул и вытащил нож.
Сиона, которая видела до этого крисножи только в музеях и редких старых видеозаписях своих семейных архивов, обнаружила, что она странно взволнована при виде этого ножа в этой обстановке. Она почувствовала, какое-то атавистическое воздействие, и вообразила этого бедного музейного Свободного с его пластиковым крисножом настоящим Свободным прежних дней. То, что он держал в руках, увиделось ей внезапно настоящим крисножом с серебряным лезвием, отсвечивающим в желтых тенях.
— Я ручаюсь за подлинность того ножа, с которого мы сняли копию, — сказал Свободный. Он говорил тихим голосом. Почему-то, из-за отсутствия ударений, его голос звучал зловеще.
И тут Сиона внезапно насторожилась, потому что она поняла, что именно ее смущает — то, сколько ядовитой злобы прятал он исподтишка под своей мягкой речью.
— Только попробуй предать нас — и мы раздавим тебя как клопа, — сказала она.
Топри бросил на нее изумленный взгляд.
Музейный Свободный как будто весь съежился, словно втянулся в себя. Нож затрепетал в его руке, но его карликовые пальцы продолжали стискивать рукоять ножа, словно чье-то горло.
— Предательство? Ох, нет. Но нам пришло в голову, что Вы платите слишком мало за эту копию. Как она ни ничтожна, но ее изготовление и продажа вам подвергает нас смертельной опасности.
Сиона бросила на него сжигающий взгляд, припомнив старую присказку Свободных из Устной Истории: «Если ты один раз приобретешь торговую душонку, сак станет всем твоим существованием».
— Сколько ты хочешь? — вопросила она.
