— Нет даже энергетического барьера, чтобы тебя защитить!
— До чего же я заманчивая мишень, верно?
— Зачем тебе это?
— Есть восхитительный миф, лежащий в основе замысла Онна. Я лелею и распространяю этот миф. В нем говорится, что некогда жил народ, правитель которого был обязан раз в год проходить среди поданных в полнейшей тьме, без оружия, без доспехов. Совершая такую прогулку через окутанную тьмой толпу своих подданных, этот мифический правитель надевал люминесцентный костюм. А все подданные по такому случаю облачались в черное, и на предмет оружия их никогда не обыскивали.
— Но какое имеет это отношение к Онну и к тебе?
— Прямое. Само собою разумеется: если правитель оставался живым после такой прогулки — значит, он был хорошим правителем.
— Обысков на оружие не производится?
— В открытую нет.
— Ты считаешь, люди видят в этом мифе тебя, — это не было вопросом.
— Многие, да.
Айдахо пристально поглядел на лицо Лито, глубоко упрятанное в серой рясе чужеродного тела. Полностью синие глаза встретили его взгляд без всякого выражения.
«Меланжевые глаза», — подумал Айдахо. Но Лито говорит, он больше не потребляет спайса. Его тело вырабатывает столько спайса, сколько ему нужно.
— Тебе не нравится мое святое непотребство, мое насильственно установленное спокойствие, — сказал Лито.
— Мне не нравится, что ты играешь в Бога!
— Но Бог может дирижировать империей, как в музыке дирижер, руководит оркестром. Единственное ограничение моему руководству — то, что я прикован к Арракису. Я должен дирижировать моей музыкой отсюда.
Айдахо покачал головой и опять поглядел на план города.
— А что находится позади высотных помещений?
— Меньшие, для наших посетителей.
— Но им не видно площади.
— Нет, видно. Икшианские устройства проецируют мое изображение в их комнаты.
— А внутренний круг глядит непосредственно на тебя. Как ты входишь на площадь?
— Помост поднимается из центра площади, чтобы явить меня моему народу.
— Они приветствуют тебя? — Айдахо глядел прямо в глаза Лито. — Им это разрешено.
— Вы, Атридесы, всегда рассматривали себя частью истории. — Как же ты смышлен, что понимаешь значение приветствий. Айдахо опять перевел взгляд на карту города.
— А школы Рыбословш находятся здесь?
— Да, под твоей левой рукой. Вот Академия, куда отправили Сиону для получения образования. Ей было в то время десять лет.
— Сиона… я должен узнать о ней побольше, — задумчиво заметил Айдахо.
— Уверяю тебя, ничто не препятствует осуществлению этого желания.
Сейчас, в королевском шествии, Айдахо вывело из задумчивости внезапное осознание того, что напевное скандирование Рыбословш стало стихать. Прямо впереди него, королевская тележка начала свой спуск в палаты под площадью, катясь вниз по долгому покатому спуску. Айдахо, все еще на солнечном свету, поглядел на сверкающие высотные помещения — на эту реальность, к которой карты его не приготовили.
Молчаливые люди, смотревшие на процессию, заполняли балконы огромного многоярусного кольца вокруг площади.
«Никаких приветствий от привилегированных», — подумал Айдахо.
Молчание людей на балконах наполнило Айдахо дурными предчувствиями.
Он вошел в наклонный тоннель. Верхний край этого тоннеля закрыл от него площадь. Скандирование Рыбословш угасало вдали по мере того, как он спускался вглубь. Звук шагов всюду вокруг него звучал странно усиленно. Любопытство сменилось гнетущими дурными предчувствиями. Айдахо огляделся. Тоннель с плоским полом был искусственно освещен и широк, очень широк. Айдахо прикинул, что приблизительно семьдесят человек могли бы сойти в ряд в глубины под площадью. Здесь не было толп приветствующих, только широко растянутая линия Рыбословш молча и внимательно следивших, как мимо них движется их Господь.
Айдахо, припоминая карты, разобрался в расположении этого гигантского комплекса под площадью — города укрытого, под городом, места, где только Бог-Император, придворные и Рыбословши могли расхаживать без сопровождения. Но карты ничего не рассказали ему о толстых колоннах, об ощущении, навеваемом подавляющей грандиозностью этих настороженно охраняемых мест, о сверхъестественной тишине, нарушаемой топотом ног и поскрипыванием тележки Лито.
Айдахо внезапно поглядел на выстроенных в ряд Рыбословш и обнаружил, что их губы шевелятся в унисон, безмолвно произнося одно и то же слово. Он распознал это слово:
Сиайнок.
~ ~ ~
— Следующий Фестиваль? Так скоро? — спросил Владыка Лито.
— Десять лет протекли, — ответил его мажордом.
Не думаете ли вы, что, судя по этому короткому диалогу, Владыка Лито показал, будто не ведает о течении времени?
В тот день личных аудиенций, предваряющий собственно Фестиваль, многие обратили внимание, что Бог-Император уделил новому икшианскому послу, молодой женщине по имени Хви Нори, намного больше времени, чем ей было отведено предварительно.
Ее ввели в середине утра две Рыбословши, до сих пор полные возбуждения первого дня. Палата личных аудиенций под площадью, помещение приблизительно пятидесяти метров длины и тридцати пяти ширины, была ярко освещена. Древние ковры Свободных украшали стены — в бесценное спайсовое волокно были вплетены металлические нити и драгоценные камни, складывающиеся в яркие узоры. Поблекшие красные тона, которые так любили старые Свободные, доминировали в световой гамме. Пол помещения был, по большей части прозрачен: сияющий хрусталь аквариума для экзотических рыб, голубизна чистой проточной воды — воды, ни капли которой не могло просочиться в палату сквозь надежное хрустальное перекрытие, но которая была при этом возбуждающе близко от Лито, возвышавшегося на обитом подушками помосте, в противоположном от двери конце палаты. Едва взглянув на Хви Нори, Лито заметил, до чего она похожа на своего дядю Молки — но были в ней и примечательные отличия от дяди: бросавшиеся в глаза серьезность и безмятежность походки. Хотя у нее такая же смуглая кожа, такое же овальное лицо с правильными чертами. Безмятежные карие глаза смотрят в глаза Лито. И волосы у нее сияюще каштановые, а не седеющие, как у Молки.
Хви Нори излучала внутреннюю умиротворенность, и Лито ощутил, как распространяется это воздействие вокруг нее при приближении. Она остановилась в двух шагах от него. В ней было классическое равновесие, что-то, отнюдь не являющееся случайным.
«Да, не случайность, а генетические манипуляции икшианцев в этом их новом после», — с нарастающим возбуждением осознал Лито. — «Они неустанно трудятся над собственной программой выведения определенных типов для осуществления тех или иных функций.» Функция Хви Нори была потрясающе явной — очаровать Бога-Императора, найти трещинку в его броне.
Несмотря на это, Лито обнаружил, что, по ходу развития их беседы, неподдельно наслаждается ее обществом.
Хви Нори стояла в пятнышке дневного света, направлявшемся в палату через систему икшианских призм. Свет, сфокусированный на ней, затоплял полыхающим золотом всю часть зала перед возвышением Лито, его меркнущие края освещали короткую линию Рыбословш позади Бога-Императора — двенадцать женщин, отобранных за то, что были глухонемыми.
На Хви Нори было простое одеяние из фиолетового амприэля, с единственным украшением — серебряным ожерельем с подвеской, изображающей символ Икса. Мягкие сандалии в тон выглядывали из-под края длинного облачения.
— Знаешь ли ты, что я убил одного из твоих предков? — спросил ее Лито.
Она мягко улыбнулась.
— Мой дядя Молки включил эти сведения в мою начальную подготовку, Владыка.
Услышав, как она отвечает ему, Лито понял, что к ее образованию приложил руку Бене Джессерит. Она совсем в их стиле контролировала свои ответы и ощущала подтексты разговоров. Ему было видно, однако, что Бене Джессерит оставил лишь поверхностный отпечаток на ее сознании, который так и не проникнув до глубин, не задел душистой прелести ее натуры.
— Тебе говорили, что я затрону эту тему, — сказал он.
— Да, Владыка. Я знаю, мой предок был настолько безрассудным, что пронес оружие и совершил попытку покушения на Тебя.
— Так поступил и твой непосредственный предшественник. Тебе ведь об этом тоже известно?
— Я не знала об этом до прибытия сюда, Владыка. Они были глупцами! Почему Ты пощадил моего предшественника?
— Не пощадив твоего предка?
— Да, Владыка.
