кого-то, кто так и не пришел. Наконец, он встал и заковылял прочь. У него все тело затекло после долгого сидения. Я знал, что никогда больше не увижу его во плоти. Он близился к смерти, и воде его, наверняка, предстояло быть потерянной попусту. Что ж, больше это не имело никакого значения.
Лито считал, что это самое интересное место во всем мироздании, то место, где он сейчас дожидается прихода своего нынешнего Данкана Айдахо. Если мерить человеческими стандартами, это было огромное пространство, центр изощренного переплетения катакомб под Твердыней. От него расходились светящиеся помещения, примерно тридцати метров в высоту и двадцати метров в ширину, как расходятся спицы от втулки колеса. Повозка Лито стояла как раз в центре этой втулки — в круглом помещении с купольным сводом приблизительно четырехсот метров в диаметре и ста метров высоты до самой высокой точки свода.
Лито находил эти размеры успокоительными.
Едва перевалило за полдень, но лишь светло-оранжевые глоуглобы освещали эту палату, беспорядочно блуждая в воздухе на своих черенках. Свет не проникал глубоко в спицы колеса, но Лито по памяти знал назубок, где что находится вода, кости, прах его предков и тех Атридесов, которые жили и умерли со времен Дюны. Все они были здесь, плюс несколько контейнеров меланжа, чтобы создать иллюзию, будто это весь его запас, дойди дело до такой крайности.
Лито знал, зачем к нему собирается Данкан: Айдахо выяснил, что на Тлейлаксе делают другого Данкана, еще одного гхолу, создаваемого согласно пожеланию и требованиям Бога-Императора. Нынешний Данкан страшился, что он будет заменен после почти шестидесяти лет службы. Всегда падение Данканов начиналось с чего-нибудь подобного. До того у Лито побывал представитель Космического Союза и предостерег его, что икшианцы поставили нынешнему Данкану лазерный пистолет.
Лито хихикнул. Космический Союз остается крайне чувствительным ко всему, что может угрожать их скудному снабжению спайсом. Они приходят в ужас при мысли, что Лито — это последнее связующее звено с песчаными червями, которые произвели некогда исходные запасы меланжа.
«Если я умру вдалеке от воды, то не будет больше спайса никогда».
Этого и боялся Космический Союз. А его учетчики, занимавшиеся историческими исследованиями, были убеждены — и убедили своих хозяев — что у Лито самый большой запас меланжа во всем космосе. Это знание делало Космический Союз почти надежным союзником.
Дожидаясь Данкана, Лито проделал бенеджессеритские упражнения для рук и пальцев. Руки были его гордостью. Под серой оболочкой кожи песчаной форели их длинные пальцы могли делать все почти так же, как и любые человеческие руки. Почти бесполезные плавники, бывшие некогда его ногами, являлись больше неудобством, чем стыдом. Он мог ползать, переворачиваться и швырять свое тело с изумляющей скоростью, но иногда он падал на эти плавники, и это причиняло ему боль.
Почему же медлит Данкан?
Лито представил себе, как тот колеблется, глядя в окно на текучий горизонт Сарьера. Воздух сегодня был подвижен от жары. Перед тем, как спуститься в свой подземный склеп, Лито видел на юго-западе мираж. Зеркало жары подкинуло вверх полыхнувший над песками образ, показав группу Музейных Свободных, ковыляющих мимо выставочного сьетча, чтобы провести по нему туристов.
Его подземелье было прохладным, всегда прохладным, а свет всегда приглушен. Разбегающиеся туннели были темными дырами, наклонно идущими вверх и вниз под плавными углами, чтобы легко было передвигаться на королевской тележке. Эти туннели уходили на много километров дальше ложных стен, это были проходы, которые Лито создал для себя с помощью икшианских инструментов — туннели снабжения и секретные ходы.
В раздумьях о предстоящей беседе Лито занервничал. Он находил подобную нервозность интересным ощущением, всегда доставлявшим ему радость. Лито понимал, что он довольно-таки привязался к нынешнему Данкану. Была еще надежда, что Айдахо переживет эту их встречу. Порой они оставались в живых. Вероятность того, что Данкан представляет смертельную угрозу была мала, хотя надо было принимать во внимание и такой шанс. Лито постарался объяснить это одному из прежних Данканов… как раз в этом самом помещении.
— Ты сочтешь странным, что я, наделенный такими силами, могу говорить о везении и случайности, — сказал Лито.
Данкан рассердился.
— Ты ничего не оставляешь на волю случая! Я тебя знаю!
— Как наивно. Случайность — это природа нашего мироздания.
— Никакой случайности! Злые выходки. Ты автор этого зла!
— Великолепно, Данкан! Злые выходки — это самое глубокое удовольствие. Именно с помощью таких выходок мы и заостряем творческие силы.
— Ты теперь даже больше не человек! — ох, как же сердит был тот Данкан.
Лито счел это обвинение раздражающим — как песчинку, попавшую в глаз. Он держался за остатки того человеческого, что в нем еще были, с мрачным упорством, которое нельзя было отрицать, хотя он уже не мог испытывать настоящих эмоций. Наибольшее, на что он был способен — самое близкое к гневу чувство, которое он еще испытывал — раздражение.
— Твоя жизнь превращается в клише, — обвинил его Лито.
И тогда Данкан извлек из складок своего форменного плаща небольшое взрывное устройство. Какая неожиданность!
Лито любил неожиданности, даже дурные.
«Это то, чего я не предвидел!». — Он сказал это Данкану, стоявшему здесь в странной нерешительности, какое же решение от него окончательно требуется.
— Это может убить тебя, — сказал Данкан.
— Прости Данкан, это лишь слегка меня поранит, и ничего более.
— Но ты и сам сказал, что этого не предвидел! — голос Данкана стал пронзительным.
— Данкан! Данкан! Как раз полное предвидение и равняется для меня смерти. До чего же невыразимо скучна смерть.
В ту же секунду Данкан попытался отшвырнуть взрывное устройство, но вещество, из которого оно было сделано, оказалось слишком нестойким и сработало слишком быстро. Данкан умер.
— Ах, ладно! Всегда есть другой Данкан в аксольтных чанах.
Один из плавающих глоуглобов над Лито начал помаргивать. Лито охватило возбуждение. Сигнал Монео! Верный Монео извещал своего Бога-Императора, что Данкан спускается в подземелье.
Дверь людского лифта, между двумя расходящимися проходами к северо-западу от центра подземелья, широко отворилась. Вышел Данкан, небольшая фигурка на таком расстоянии, но глаза Лито различали даже крохотные детали: такие, как морщинку на мундире, свидетельство того, что Данкан только что где-то стоял, прислонясь и обхватив рукой подбородок. Да, до сих пор остаются следы руки на подбородке. Запах Данкана опережал его. В Данкане сейчас сильно повысилось содержание адреналина.
Лито пребывал в молчании, приглядывался к деталям, пока Данкан приближался к нему. Этот Данкан до сих пор ходил упругой юношеской походкой, несмотря на долгий срок своей службы. За это ему надо благодарить минимальные дозы меланжа. На нем был старый мундир Атридесов: черный с золотым ястребом на левой стороне груди. Интересное заявление, смысл которого надо понимать так: «Я служу чести
«Тлейлакс хорошо делает своих гхол», — подумал Лито.
При Данкане был тонкий портфельчик, плетеный из темно-коричневых волокон, тот самый, что он носил при себе много лет. Обычно в нем находились материалы, на основе которых он делал свои доклады, но сегодня на портфеле заметна была выпуклость чего-то более увесистого.
Икшианский лазерный пистолет.
Айдахо не отрывал взгляда от лица Лито. Оно оставалось смущающе атридесовским, тонкие черты с полностью голубыми глазами, взгляд которых нервными людьми воспринимался как физическое давление. Лицо пряталось глубоко внутри серой рясы из кожи песчаной форели, которая, как Айдахо знал, могла наворачиваться на лицо, рефлекторно защищая его в мгновение ока — скорее можно сказать, лицом не успеешь моргнуть, чем глазом не успеешь моргнуть. Серое обрамляло розовую человеческую кожу. Трудно было отделаться от мысли, что Лито — нечто непотребное, затерянный кусочек человеческого, плененного чужеродным.
Остановившись лишь в шести шагах от королевской тележки, Айдахо не пытался скрыть свою сердитую решимость. Он даже не думал о том, знает ли Лито о лазерном пистолете. Империя слишком далеко ушла от морали старых Атридесов, стала безликой колесницей Джаггернаута, [1] сокрушающей невинных на своем пути. Этому должен быть положен конец!
— Я пришел поговорить с тобой о Сионе и прочих делах, — сказал Айдахо. Он пристроил свой портфель так, чтобы легко можно было выхватить из него лазерный пистолет.
— Очень хорошо, — голос Лито был полон скуки.
— Сиона — единственная, уцелевшая в предпринятой вылазке, но у нее все равно остается опора среди мятежников.
— По твоему мне это не известно?
— Я знаю твою опасную терпимость к мятежникам! Чего я не знаю так это того, что было в украденном им свертке.
— Ах, да. Она получила полные планы всей Твердыни.
На короткий миг Айдахо опять стал командующим гвардии Лито, его глубоко потряс такой урон, нанесенный безопасности.
— И ты позволил ей бежать с этим?
— Нет, это ты позволил.
Айдахо отпрянул при этом обвинении, но понемногу решимость убийцы, в которого он недавно превратился заново обрела над ним власть.
— Это все, что она захватила? — спросил Айдахо.
— Вместе с планами крепости я хранил там два тома, копии моих дневников. Она украла эти копии.
Айдахо изучал неподвижное лицо Лито.
— Что в этих дневниках? Порой ты называешь их личным дневником, порой исторической хроникой.
— Понемногу от того и другого. Можешь даже назвать это учебником.
— Тебе не по себе от того, что она украла эти тома?
