Правда, у Панченко заметно испортилась координация движений. Проще говоря, он с завидной регулярностью падал. Вроде идет человек – и вдруг на ровном месте спотыкается. Падая, он каждый раз извинялся.
Все объяснялось просто: он умудрялся натыкаться на неожиданно выставленные ноги коллег. Со стороны выглядело довольно мирно. Шел Панченко мимо Гараяна. Тот сосредоточенно глядел в монитор, раздевая в стрип-покере красивых «дэушэк». Потом Гараян зевнул, потянулся, его вытянутые ноги неожиданно оказались перед Панченко. Панченко упал. Никто не засмеялся, все сочувственно стали интересоваться, не больно ли ушибся Костик, как же его угораздило в пятый раз на том же месте, и вообще, не пора ли Костику менять работу, раз на него так плохо атмосферные изменения влияют?
Панченко покряхтел, отряхнулся и сообщил заинтересованным лицам, что с ним, Константином Панченко, все в порядке, а атмосферные изменения ему вообще побоку. И вообще, он, Панченко, не смог уловить связи между атмосферными изменениями и работой.
Это продолжалось до тех пор, пока Костик, неся бокал с кофе, не кувыркнулся в очередной раз, расплескав все на Бородаенко. Саня взревел, как раненый слон, и начал материться. Костя Панченко узнал много новых слов. А потом пошел застирывать рубашку Бородаенко.
Когда же он вернулся, то скринсейвером у него стала фотография полового акта столь нетрадиционного, что даже Гараян покраснел. А еще кто-то поставил пароль на его компьютер.
Учитывая, что вчера Лидка зарезала Костино маркетинговое исследование, доходчиво объяснив, что первокурсники сделали бы лучше, чем он, Панченко впал в депрессию и отчаяние. Потому что на переработку отчета сроку у него – до вечера.
– Ребята, скажите пароль! – жалобно просил он.
– Слушай, не компостируй тут всем мозги, дался нам твой компьютер! Забыл, небось, свой пароль, а теперь ищешь причину, чтобы не работать, – сказал Саня.
– Да, Костя, помолчи, работать не даешь, с мысли сбиваешь, – попросил Гараян, сосредоточенно жуя бутерброд.
Зараза-Лидка делала большие глаза и показывала Панченко два жеста: стучала указательным пальцем по своим часам, потом проводила оттопыренным большим пальцем по горлу.
Остаток дня Костя передвигался, как слепой сапер на минном поле темной ночью. Ходил он осторожно, смотрел в пол и широко расставлял руки, как будто ограждая себя от нечистой силы. Потом ушел к дизайнерам, которые милостиво выделили ему один компьютер за мизерную цену в бутылку коньяка. Костя попытался сторговаться на шоколадку, но услышал резонный отказ от главаря дизайнеров и богини «Фотошопа» Милки:
– Панченко, «с меня шоколадка» – самая лживая фраза всех времен и народов. Никто и никогда еще не видел своими глазами ту самую обещанную шоколадку! Да и вообще, мы на диете. Тащи коньяк, и торопись, потому что предложение действительно только в течение часа!
А вечером Панченко, тихо ликуя, принес отчет и привел с собой трех девчонок с дизайнерского, включая Милку.
– Ребята, девчонки с нами хотят посидеть! – радостно выпалил он. – Вы не против?
– Мы? – уточнил Макс Кравцов, один из самых опытных и спокойных менеджеров отдела. Макс славился тем, что никогда не вмешивался и не был замешан ни в одном конфликте внутри компании. – Нет, Костик, мы только «за». Особенно учитывая, что сегодня ты всех угощаешь. Вы как, ребята?
– Да, Панченко, раскошеливайся! Сам с первой зарплаты обещал! – напомнил я.
– Не жмись, салага, – покровительственно вещал Бородаенко. – Мы жадных не любим. Мы любим нежадных!
– Да, Костя, жадным быть плохо, – подтвердил Левон Гараян. – Организм слабеет, зрение портится, вестибулярный аппарат тоже.
Костя помялся, но терять лицо перед девушками ему не хотелось. Тем более все сказано однозначно и предельно ясно.
– Да я что, я не отказываюсь, – промямлил Панченко. – Что брать-то?
Оживившись, народ начал перечислять необходимое для скромной офисной гулянки, а Костя, высунув язык, записывал.
Я же думал, что за эти два дня вроде бы ничего не изменилось, но почему-то настроение и ожидания у меня совсем другие, чем обычно.
Глава 6
Другая пятница
– Да достало все, Миха, понимаешь? Пытаешься всем угодить, никого не обидеть, в результате обижаешь только себя. Ну куда это годится? Вот и психанул.
Мы с Михой курили в туалете, пока у нас в отделе в полном разгаре была пятничная гулянка. Костя Панченко расстарался: приволок два тугих пакета с алкоголем, напитками и закуской. До нас доносились визг Милки Чердаклиной, потом бас Бородаенко и заразительный хохот Гараяна.
– Ох, старик, не поздно ли в твоем возрасте себя менять? – Миха глубоко затянулся сигаретой, выдохнул. – У меня, думаешь, жизнь лучше?
