— Но, что они только могут…
— Суррогатные матери.
— Но они должны были бы быть… — Тараза умолкла, потрясенная возможностями, которые открывало подобное решение вопроса.
— Кто когда-нибудь видел тлейлакса некую женщину? — спросила Одраде.
Ум Таразы заполнили возражения… «Но точный химический контроль, необходимость ограниченных вариаций…» Она откинула свой капюшон и встряхнула волосами, освобождая их.
— Ты совершенно права: мы должны докопаться до всего. Хотя, однако же… это чудовищно.
— И он до сих пор не говорит полной правды о нашем гхоле.
— А что он говорит?
— Не более того, что я уже докладывала: вариация исходного Данкана Айдахо соответствует всем запросам прана-бинду, которые мы оговорили.
— Это не объясняет, почему они убили или пытались убить наши предыдущие приобретения.
— Он клянется святой клятвой Великой Веры, что они так действовали из стыда, потому что одиннадцать предыдущих гхол не соответствовали требованиям.
— Откуда они могли знать? Намекает ли он, что у них есть шпионы среди…
— Он клянется, что нет. Я обвинила его в этом, и он ответил, что соответствующий требованиям гхола наверняка породил бы среди нас заметное смятение.
— Что за «заметное смятение»? Что он…
— Он не скажет. Он всякий раз возвращается к заявлению, что они в точности выполнили свои контрактные обязательства. Где этот гхола, Тар?
— Что… ах, да. На Гамму.
— До меня дошли слухи…
— Бурзмали полностью владеет ситуацией, — Тараза плотно поджала губы, надеясь, что это правда. Самые последние сообщения не давали такой уверенности.
— Вы, наверняка, обсуждали, не следует ли убить гхолу, — сказала Одраде.
— И не только!
Одраде улыбнулась.
— Значит, это правда, что Беллонда хочет, чтобы одновременно устранили и меня.
— Откуда тебе…
— Дружба может быть по временам очень ценным приобретением, Тар.
— Ты идешь по опасной почве, Преподобная Мать Одраде.
— Но не спотыкаюсь на ней. Преподобная Мать Тараза. Меня неотвязно одолевают тяжелые мысли о том, что открыл мне Вафф об этих Преподобных Черницах.
— Поделись со мной своими мыслями, — была непримиримая решимость в голосе Таразы.
— Давай не будем заблуждаться насчет этого, — сказала Одраде. — Они превзошли сексуальное мастерство наших Геноносительниц.
— Шлюхи!
— Да, они используют свое мастерство таким образом, который в итоге явится роковым для них самих и для других. Они ослеплены своей силой.
— Это все, о чем ты долго и тяжко размышляла?
— Скажи мне. Тар, почему они напали на наш Оплот на Гамму и стерли его с лица земли?
— Очевидно, они охотились за гхолой Айдахо, чтобы захватить его в плен или убить.
— С чего бы ему быть для них таким важным?
— Что ты мне пытаешься сказать? — вопросила Тараза.
— Не могли ли шлюхи действовать, исходя из открытого им тлейлаксанцами? Тар, а вдруг секретная программа, введенная народом Ваффа в нашего гхолу — это нечто, делающее гхолу мужским эквивалентом Преподобных Черниц?
Тараза поднесла руку ко рту и быстро ее уронила, когда поняла, что слишком много выдает этим жестом. Слишком поздно. Неважно. Они все равно остаются двумя Преподобными Матерями, действующими заодно.
Од раде сказала:
— А мы приказали Лусилле сделать его неотразимым для большинства женщин.
— Как долго Тлейлакс ведет дела с этими шлюхами? — осведомилась Тараза.
Одраде пожала плечами.
— Лучше задать вопрос так: как долго они имеют дело с их собственными Затерянными, возвращающимися из Рассеяния? Тлейлаксанец разговаривает с тлейлаксанцем, при этом многое тайное может стать явным.
— Прекрасное предположение с твоей стороны, — сказала Тараза. — И чем оно, по-твоему, может быть ценно на практике?
— Ты знаешь это не хуже меня. Это объяснило бы очень многое.
Тараза заговорила с резкой горечью.
— И что ты теперь думаешь о нашем союзе с Тлейлаксом?
— Он еще более необходим, чем прежде. Мы должны быть с внутренней стороны. Мы должны быть там, где сможем влиять на участников открытой борьбы.
— Богомерзость! — обрубила Тараза.
— Что?
— Этот гхола — словно записывающее устройство в человеческом облике. Они подсадили его внутрь нашего Ордена. Если Тлейлакс наложит на него свои руки, то узнает очень многое о нас.
— Это было бы весьма неприятно.
— И весьма типично для них.
— Я согласий, что есть и другие подводные камни в нашей ситуации, — сказала Одраде. — Но все эти доводы лишь говорят, что мы не осмелимся убить гхолу до тех пор, пока сами его не изучим.
— Это может оказаться слишком поздно! Черт подери твой союз. Дар! Ты предоставила им возможность ухватить нас… и нам возможность ухватиться за них — и никто из нас не решается разжать хватку.
— Разве это не идеальный союз?
Тараза вздохнула.
— Как скоро мы должны предоставить им доступ к нашим книгам племенного учета?
— Скоро. Вафф подгоняет дело.
— Тогда, мы увидим их акслольтные… чаны?
— Это конечно, тот рычаг, который я и использую. Он неохотно дал свое согласие.
— Все глубже и глубже в карманы друг друга, — проворчала Тараза.
Тоном полной невинности, Одраде проговорил:
— Идеальный союз, именно как я и сказала.
— Проклятие, проклятие, проклятие, — пробормотала Тараза. — А Тег разбудил исходную память гхолы!
— Но разве Лусилла…
— Я не знаю! — Тараза повернула к Одраде угрюмое лицо и пересказала ей самые последние сообщения с Гамму: Тега и его отряд засекли, самые краткие сообщения о них, но ничего насчет Лусиллы, составляются планы, чтобы вызволить их оттуда.
При этом пекресказе, Тараза ощутила, как в мозгу ее возникает неприглядная картина. Что же такое этот гхола? Они всегда знали, что Данканы Айдахо — это не обыкновенные гхолы. Но теперь, с увеличенными способностями нервов и мускулов, да плюс неизвестное, запрограммированное в него Тлейлаксом — он превращается в дубинку, которую держишь в руке, потому что знаешь, что она очень даже может понадобиться для сохранения жизни, но пламя при этом бежит к твоей плоти на ужасающей скорости.
Одраде задумчиво проговорила:
— Пыталась ли ты когда-нибудь вообразить, что это такое — быть гхолой, внезапно Пробужденным в обновленной плоти?
— Что? Что ты…
— Осознавать, что твоя плоть выращена из клеток кадавра, — пояснила Одраде. — Он ведь помнит свою собственную смерть.
— Айдахо никогда не были обыкновенными людьми, — сказала Тараза.
— Так же, как и тлейлаксанские Господины.
— Что ты пытаешься сказать?
Одраде потерла лоб, выждав момент, чтобы пересмотреть свои мысли. Так трудно иметь дело с отвергающей привязанность, с той, чей взгляд на мир диктуется скрытой неугасимой яростью. В Таразе нет… нет отзывчивости, способности сочувствовать: она способна только выразить плоть и ощущения другого через логические построения.
— Пробуждение гхолы — это, должно быть, убийственное для него переживание, — сказала Одраде, опуская руку. — Устоять в нем может только обладающий колоссальной психической устойчивостью.
— Мы предполагаем, что тлейлаксанские Господины — это нечто большее, чем они представляются.
— А Данканы Айдахо?
— Разумеется. С чего бы еще Тирану покупать их у тлейлаксанцев одного за другим?
Это направление спора представлялось Одраде бесцельным. Она сказала:
