– Именно поэтому ты так думал, намеренно? Чтобы они не могли узнать твоих планов?
– Я не знал, что игра идет по-настоящему. Обо всем этом я раздумывал потом. Пытался понять.
– Но если это правда, тогда ты все время был на связи с жукерами… королевами ульев.
– Не знаю. Может быть, они хотели, но не могли разобраться. Уверен, они не пытались ничего вложить мне в голову, по крайней мере явно, чтобы я это понял. А что они могли взять из моих мыслей? Понятия не имею. Может, этого вообще не происходило. Может быть, они мне снились потому, что я не переставал о них думать. Что я буду делать, если встречу настоящих королев ульев? Будь эта симуляция реальным сражением, что бы думала королева улья? Такие вопросы.
– А что думает папа? – спросил Абра. – Он умный, а о золотых жуках сейчас знает больше, чем кто-либо.
– Об этом я с твоим отцом не говорил.
– О, – произнес Абра.
И стал молча обдумывать этот факт.
– Абра, – сказал Эндер. – Я вообще ни с кем это не обсуждал.
– О.
Абра больше не мог ничего сказать, поскольку его захлестнули чувства. Эндер ему доверился.
– Давай спать, – предложил Эндер. – Хочу, чтобы с рассветом мы были уже на ногах и двигались дальше. Эта новая колония должна располагаться в нескольких днях пути, даже на экранопланах. Когда мы найдем подходящую местность, я отмечу конкретные места для зданий и полей, для посадочной полосы челноков, и все такое.
– Может, мы найдем еще одну пещеру с золотыми жуками.
– Не исключено, – согласился Эндер. – Или жуками из другого металла. Как та бокситовая пещера, которую вы обнаружили.
– Лишь потому, что все алюминиевые жуки были мертвы, это не значит, что мы не найдем пещеру с живыми, верно? – спросил Абра.
– Мы могли найти единственных выживших, – сказал Эндер.
– Но папа говорит, что вероятность велика. Говорит, было бы слишком сильным совпадением, если бы золотые жуки, продержавшиеся в живых дольше всего, оказались единственными выжившими, которых посчастливилось открыть дяде Сэлу и По.
– Твой отец не математик, – сказал Эндер. – Он неправильно понимает вероятность.
– Что ты имеешь в виду?
– Сэл и По действительно нашли пещеру с живыми личинками золотых жуков. Следовательно, шанс, что они их найдут в нашей Вселенной, составляет сто процентов. Ибо это произошло.
– О.
– Но поскольку мы не знаем, сколько еще существует пещер с жуками, не знаем, где они находятся, любое предположение о том, каковы шансы найти еще одну, не относится к вероятности, – это просто предположение. Для выведения математической вероятности у нас недостаточно данных.
– Мы знаем, что была еще одна пещера, – заметил Абра. – Так что нельзя сказать, что мы совсем ничего не знаем.
– Но из тех данных, что у нас есть, одна пещера с живыми золотыми жуками, а вторая – с мертвыми алюминиевыми… Какой вывод можно сделать?
– Что у нас равные шансы наткнуться как на живых, так и на мертвых. Именно об этом папа и говорит.
– Но на самом деле это не так, – заявил Эндер. – Потому что в пещере, которую открыли Сэл и По, жуки отнюдь не благоденствовали. Они почти вымерли. А во второй пещере они вымерли по-настоящему. Так каковы же шансы?
Абра крепко задумался.
– Не знаю, – сказал он. – Это зависит от того, насколько велика была каждая колония и пришлось ли им питаться телами собственных родителей. А может, это зависит от чего-нибудь такого, о чем я и понятия не имею.
– Вот теперь ты размышляешь как ученый, – сказал Эндер. – А сейчас, пожалуйста, подумай о том, чтобы поспать. Завтра у нас долгий день.
Весь следующий день они провели в пути, местность выглядела довольно однообразной, и в конце концов Абра не выдержал.
– Что здесь не так? – спросил он. – Жукеры здесь жили, возделывали поля, и все было пучком. А посадочную полосу можно проложить вон там.
– Слишком близко, – сказал Эндер. – Слишком мало места для новеньких, чтобы они сумели развить собственную культуру. Слишком близко – в том смысле, что если они вдруг проникнутся завистью к деревушке Фальстаф, то могут попытаться ее захватить.
– С какой стати им это делать?
– Потому что они люди, – ответил Эндер. – И в частности, потому, что среди них есть те, кто знает все, что знаем мы, которые могут делать все, что делаем мы.
– Но они все равно будут нашими, – сказал Абра.
– Недолго. Теперь, когда деревни разнесены, фальстафцы начнут думать о том, что хорошо для Фальстафа. Может, начнут возмущаться тем, что Миранда считает себя центром, а может, они сами захотят объединиться с этими новыми поселенцами.
В течение следующих десяти километров Абра не переставал над этим размышлять.
– А что в этом плохого?
На этот раз Эндеру пришлось задуматься, прежде чем он смог ответить.
– А, ты о том, что Фальстаф может добровольно объединиться с новенькими? Ну, я не знаю, будет ли в этом что-то плохое. Я просто знаю, чтo хотел бы для всех этих поселений, в том числе для нового. Я хотел бы, чтобы они были достаточно обособленными, чтобы развивать свои традиции и культуру, чтобы отстояли друг от друга достаточно далеко, чтобы им не пришлось сражаться за одни и те же ресурсы, – и в то же время достаточно близко, чтобы торговать, общаться, заключать браки. Надеюсь, найдется некое идеальное расстояние, которое не позволит им сражаться друг с другом долгое-долгое время.
– Пока ты наш губернатор, мы в любом случае одержим победу, – заметил Абра.
– Мне плевать на то, кто победит, – сказал Эндер. – Сама война – вот что ужасно.
– Но когда ты победил жукеров, ты так не чувствовал!
– Нет, – согласился Эндер. – Когда на кону выживание человечества, волей-неволей тебе есть дело до того, кто победит. Но в войне колонистов на этой планете… меня меньше всего волнует, чья сторона одержит верх. И в том и в другом случае будут смерти, потери, горе и ненависть, горькие воспоминания и семена грядущих войн. И с обеих сторон будут люди, а это значит, что люди в любом случае проиграют. И проиграют снова, и дальше будут проигрывать. Абра, я иногда молюсь – ты об этом знаешь? Потому что мои родители молились. Иногда я разговариваю с Богом, хотя ничего о нем не знаю. И я прошу его: пусть войны закончатся!
– Они закончились, – сказал Абра. – На Земле. Гегемон объединил весь мир, и больше никто не воюет.
– Да. Согласись, было бы нелепо, если бы у них, на Земле, в конце концов воцарился мир, а мы тут же устроили драку здесь, на Шекспире.
– Гегемон – твой брат, да? – спросил Абра.
– Он брат Валентины.
– Но она твоя сестра, – сказал Абра.
– Он брат Валентины, – повторил Эндер.
На его лицо будто набежала тень, и Абра не стал спрашивать его, что он имеет в виду.
На третий день пути, когда солнце оказалось в двух ладонях над западным горизонтом (время на часах здесь не значило ничего, земные сутки с местными не совпадали), Эндер наконец остановил экраноплан на гребне холма, с которого открывался вид на широкую долину с запущенными садами и полями, заросшими сорокалетней порослью. В склонах окружающих холмов были видны входы в туннели, на поверхность выходили трубы, – это говорило о том, что жукеры развивали здесь какую-то промышленность.
– Это место ничуть не хуже прочих, – сказал Эндер.
Так было выбрано место для новой колонии.
Они поставили палатку, Эндер организовал обед, и они с Аброй пешком спустились в долину, заглянув в пару пещер. Никаких жуков не нашли – это не было поселением. Но обнаружили механизмы такого типа, какого раньше им видеть не доводилось, и Абра тут же возжелал разобраться, что тут к чему. Но Эндер сказал:
– Обещаю – ты будешь первым, кто осмотрит эту технику, но не сейчас. Не сегодня вечером. Наше задание – спланировать колонию. Я должен определить, где будут поля, источники воды. Нам надо найти систему канализации жукеров, нужно посмотреть, сумеем ли мы запустить их генераторы. Нужно совершить все то, что делало поколение Сэла Менаха задолго до твоего рождения. Но уже скоро у нас появится время для жукерской техники. И тогда, поверь, ты сможешь заниматься этими машинами дни напролет.
