— В глазах закона ты сейчас совершила умышленное нападение на двух полицейских инспекторов. Теперь тебе грозит кое-что похуже, чем мне.
— Брейгель, — сказала Слинни как ни в чем не бывало, — ты действительно починил машину?
— Ага.
— Тогда поехали!
— Никуда мы не поедем! — Иеронимус оглянулся на полицейских, ползающих по безжизненной лунной поверхности. — Мы не можем их тут бросить! Их надо в больницу.
— Они хотели тебя арестовать!
— А что они могли сделать, у них приказ! Я не преступник и не буду калечить людей, лишь бы скрыть, что вчера нарушил закон! Да, нарушил! Я не должен был смотреть на ту девочку! А я слабак и тупица, я посмотрел, а теперь еще и вас с Брейгелем втравил! Сейчас возьму в полицейской машине рацию и вызову врачей, дождусь их и сдамся! Скажу, что это я посмотрел на патрульных! Я все возьму на себя!
Слинни только отмахнулась:
— Шлак ты городишь! Трус! Как всегда, лишь бы ничего не делать. Все равно это тебе не поможет!
— Я отсюда ни за что не уйду!
— Правда? — спросила Слинни.
— Правда! Ни за что на свете!
Слинни подошла к нему вплотную и поцеловала в губы.
Через несколько минут они ехали по пустыне, направляясь к обратной стороне Луны. Брейгель вел машину.
Теперь командовала Слинни. Она велела Брейгелю держать курс на две высокие горы с зубчатыми вершинами почти у самого горизонта. После того как открылось, что права у Брейгеля фальшивые, он растерял свою всегдашнюю самоуверенность и предстал в совершенно непривычном облике: растерянный мальчишка, не способный слова вымолвить от смущения, и в то же время впервые в жизни воодушевленный ощущением цели.
Иеронимус сидел и думал: как долго мы целовались? Надо же, подошла и поцеловала… как будто так и надо…
— Может, полицейские уже при смерти.
— Не волнуйся, не умрут.
— Откуда ты знаешь? Мало того, что ты на них смотрела, так еще и за лицо взяла, и заставила посмотреть еще раз! Что ты им говорила?
— Объяснила, что они сделают в ближайшем будущем.
— Что-что?
— Сам знаешь, что! Когда я посмотрела на этих полицейских, то увидела проекцию их будущих действий. Они полежат еще немного, потом встанут, сядут в свою машину и будут сидеть, пока окончательно не придут в себя, а потом спокойно поедут своей дорогой. Встречу с нами они не вспомнят.
— Зачем ты сказала Брейгелю ехать на обратную сторону Луны?
— Когда я посмотрела на «пейсер», то увидела, что мы все трое сядем в него и поедем. Проекция указывала прямо на те две горы.
— Ты знала, что мы поедем в ту сторону?
— Да.
— Ты знала, что поцелуешь меня?
— Да. Только…
— Что?
— Чтобы узнать это, не надо было снимать очки.
Брейгель ехал жутко быстро, но горы почти не приближались. Тем временем Слинни вертела в руках приборчик, который взяла из полицейской машины.
— Что это у тебя? — спросил Иеронимус.
— Полицейский омни-трекер.
— Это еще что?
— Портативное навигационное устройство, но не совсем обычное. Их разрешается использовать только в полиции. Теоретически оно способно отслеживать перемещения любого человека на поверхности Луны.
Слинни нажала на кнопку, и в воздухе возникла полупрозрачная картинка — нечто вроде карты, явно изображающей ближайшие окрестности. На карте вспыхнула красная движущаяся точка. Слинни ткнула в нее пальцем.
— Это мы. Красная точка указывает местоположение самого омни-трекера.
— По крайней мере, теперь можно понять, где мы, — сказал Иеронимус. — Значит, ты не только показала свои глаза двоим полицейским, что, по сути, является нападением, но еще и украла государственную собственность.
— Полицейские не сразу заметят, что прибор пропал, а когда заметят, решат, что оставили его в участке, как и пистолеты.
— Почему ты так уверена?
Горы понемногу увеличивались в размерах. «Пейсер» ехал намного быстрее, чем раньше. Брейгель не знал, что, подсоединяя шланг, нечаянно устранил засор, многие годы мешавший нормальной подаче горючего.
Слинни оглянулась на Иеронимуса.
— Уверена… Знаешь, почему власти так боятся четвертого основного цвета? Дело не только в том, что от него впадают в ступор. Мозг настолько дестабилизируется, что в это время можно убрать старые воспоминания и заменить их другими, ложными.
— Вроде гипноза?
— Нет, — грустно ответила Слинни. — Воздействие гораздо глубже, чем при гипнозе. Как ты знаешь, когда обычный человек видит четвертый основной цвет, у него в мозгу происходит перезагрузка. В эти минуты его сознание делается податливым, словно глина. Все, что ему скажут, человек принимает за правду. Сейчас полицейские понемногу приходят в себя, и оба они намертво убеждены, что потеряли сознание, надышавшись выхлопных газов. И что я — обман зрения. Они не видели, как я махала, они никого из нас не встречали. Просто потому, что я так сказала.
— Откуда ты знаешь?
Она снова посмотрела на него. На фоне окрестных гор в наступившей полутьме ее синие волосы казались бесцветными; их трепал ветер, бьющий в открытое окно. Она улыбнулась.
— Откуда ты все это знаешь, Слинни?
«Пейсер» проскочил между двумя горами и помчался дальше по пустыне. Земного шара больше не было видно. Иеронимус и Слинни поняли, что они уже на обратной стороне Луны. Небо здесь было не красным, а темно-багровым. Свет почти угас. Терраформирование на обратной стороне проводилось несколько иначе, поэтому ландшафт выглядел непривычно. Большие участки высокой травы зловещими пятнами выделялись на склонах холмов.
Перед самым носом «пейсера» возникла здоровенная колибри и чуть не врезалась в ветровое стекло.
— Нет, ну вы видали! — закричал возмущенный Брейгель.
Слинни вгляделась в изображение над омни-трекером и принялась что-то набирать на клавиатуре устройства.
— Что ты делаешь? — спросил Иеронимус.
— Подготавливаю для тебя защиту.
— Защиту? Какую еще защиту? — Иеронимус откинулся на спинку сиденья. — Все равно меня найдут и посадят. А потом…
— Заставят водить мега-крейсеры, пока не надорвешься. Ну, а мы позаботимся, чтобы этого не случилось.
— Как?
Мотор негромко урчал. Огромное колесо машины подскакивало на неровностях почвы.
— Мы поставим под вопрос саму формулировку закона. Разоблачим злоупотребления правительства, связанные с Постановлением о карантине за номером шестьдесят семь. Текст закона определяет все, но знаешь, Раскар прав — текст изменили, и не в нашу пользу. Тебе известно, что за всю историю не было ни одного судебного процесса по делам, связанным с оптической агрессией?
— Как это?
— А так! У тебя нечаянно падают очки. Кто-то видит твои глаза и на минуту впадает в ступор. Тебя арестовывают, и ты исчезаешь. Ни суда, ничего. Ни у кого не возникает вопросов, потому что нас все боятся, и мы сами боимся друг друга. Но все это явно противоречит конституции, а если вспомнить, что тебе рассказывала та девочка с Земли, наверняка существует договоренность между лунным правительством и корпорациями, которым принадлежат линии мега-крейсеров, а то и вся транспортная сеть Солнечной системы. Они делают деньги, нарушая закон за наш счет.
Слинни нажала еще какую-то кнопку, и в воздухе возникла карта знакомого лунного города — Олдрин-сити, не так уж далеко от квартала Сан-Кинг. Среди путаницы дорог и высотных зданий замигала синяя точка.
— Смотри! — Слинни показала на точку. — Это твой отец. А это — городская тюрьма Олдрин-сити. Твоего отца посадили. Ничего удивительного.
Иеронимус только скрипнул зубами, чувствуя себя ужасно виноватым.
— Он точно в тюрьме?
Вдруг отца просто вызвали для дачи показаний?
— Точно, точно. Вот!
Она нажала еще одну кнопку, и в воздухе появился сопроводительный текст.
Слинни прочитала вслух:
— «Ринго Рексафин задержан без права выхода под залог за пособничество в сокрытии оптического преступления. Обвиняется в том, что солгал следователю Отдела по борьбе с оптическими преступлениями. Обвиняется в нарушении Постановления о карантине за номером шестьдесят семь. Обвиняется в терроризме. Ожидает суда».
