С незапамятных времен люди использовали истории как средство воспитательного воздействия. С их помощью в сознании людей закреплялись нравственные ценности, моральные устои, правила поведения. Благодаря своей занимательности истории особенно хорошо подходили для этой цели. Они были той ложкой меда, которая подслащивала и делала интересной даже самую горькую мораль. Иногда мораль историй можно понять сразу, иногда она скрыта и представляет собой всего лишь намек.
Народная психотерапия Востока
В странах Востока истории с давних пор играют роль «психологических помощников». Как правило, истории несли в народ рассказчики-чтецы и дервиши, в значительной степени удовлетворяя потребности людей в информации и помогая в разрешении жизненных трудностей. Некоторые рассказы, заимствованные из Корана, были религиозного содержания, другие непосредственно касались человеческих отношений. Они заменяли добрый совет или строгое порицание. Чтобы послушать рассказчиков, люди собирались в кофейнях, в специально предназначенных для этой цели залах или в кругу большой семьи, чаще всего вечером по четвергам (пятница на Востоке – праздничный день). Некоторые рассказчики декламировали свои увлекательные истории, другие перемежали рассказы пением стихов или давали их как представление, пробуждая в слушателях ответные переживания, смех или слезы. Насколько мне известно, в прошлом это был единственный вид публичных представлений, при которых могли одновременно присутствовать мужчины и женщины, последние, разумеется, под чадрой.
Тысяча и одна ночь
Истории были тем средством народной психотерапии, которое врачевало душевные раны еще задолго до возникновения психотерапии как науки. Есть множество примеров тому, как психотерапевтически целенаправленно применялись истории для оказания помощи в различных житейских ситуациях. Одним из самых ярких примеров этого является сборник историй «Тысяча и одна ночь», в котором рассказывается об исцелении психически больного властелина при помощи сказок. Здесь решаются одновременно две задачи: умная Шахерезада успешно исцеляет больного царя и в то же время ее рассказы врачуют слушателей и читателей, которые, воспринимая содержание историй, извлекают из них уроки и включают полученный опыт в свой внутренний мир. Подобное действие оказывают и другие восточные истории, а также истории, принадлежащие европейской или иной культуре.
Сказки, мифы, басни, притчи, стихи, остроты и пр. наряду с их художественной ценностью являются средством народной педагогики и народной психотерапии, которым люди пользовались, чтобы помочь себе, когда еще не было научной психотерапии. У меня возник вопрос: нельзя ли использовать эти возможности восточных историй целенаправленно и осознанно в психотерапевтической практике при анализе конфликтов и в качестве самопомощи, вместо того чтобы отбросить их как ностальгические диковинки, пригодные только для детей или узкого круга любителей. На своей практике, на семинарах и лекциях я не раз убеждался в том, что как раз восточные истории особенно привлекают слушателей и пациентов. Для меня они – средства образного мышления, облегчающие понимание и усиливающие эмоциональное воздействие. Многим бывает трудно воспринимать абстрактные психотерапевтические понятия и теории. И так как психотерапия касается не только специалистов, а представляет собой как бы мостик к неспециалисту-пациенту, то общедоступность, понятность приобретают особое значение. Таким средством, облегчающим понимание, является конкретный пример, история из мифологии, образное выражение; они – проводники к внутреннему миру переживаний человека, к его взаимоотношениям с другими людьми, к его роли в общественной жизни, помогающие находить нужные решения. Независимо от непосредственного жизненного опыта пациента, от его внутренних сопротивлений в тех случаях, когда врач обнаруживает его слабые стороны, целенаправленно рассказанная восточная история, притча, удачно приведенный пример из мифологии помогают в известной степени по-другому отнестись к собственным конфликтам.
Это навело меня на мысль использовать образное мышление, аллегории, истории, притчи, мифы, басни в качестве средства взаимопонимания в психотерапевтическом процессе.
Позитивная психотерапия
С 1968 года я разрабатываю новый подход к таким понятиям, как самопомощь и психотерапия (дифференциальный анализ), который я называю позитивной психотерапией. Основные черты и приемы этого метода подробно изложены в книге «Позитивная психотерапия: теория и практика нового метода». Здесь я ограничусь кратким обзором.
Позитивная психотерапия имеет три аспекта:
а)позитивный подход;
б)содержательный анализ конфликта;
в)пятиступенчатый процесс лечения.
а) Позитивный подход
Понятие «позитивная психотерапия» неразрывно связано с межкультурным мышлением. Если исходить из первоначального значения латинского слова «positum», то «позитивный» означает «фактический», «реальный», «имеющийся в наличии». Реально существующими являются не только болезни и нарушения, не только неудавшиеся попытки решения проблем, но также способности и возможности, присущие каждому человеку, которые могут помочь ему найти новые, иные, может быть, лучшие решения. Поэтому мы стремимся не цепляться за привычные, шаблонные оценки конфликтов, болезней и симптомов, а пытаемся их позитивно переосмыслить, увидеть их в ином свете. Особенно важной представляется нам та мысль, что пациент «приносит» с собой на прием к врачу не только болезнь, но и способность преодолеть ее. Задача врача – помочь ему в этом. Применяя позитивный подход, мы пытаемся вместе с пациентом найти альтернативные возможности, решения, которые до этого были за пределами его сознания. Это помогает нам изменить привычную позицию, усвоить модели мышления, отличные от тех, которые только осложняли конфликт. Например, если вам изменил супруг или друг, возможны различные способы решения конфликта с различными последствиями. Можно восстановить «справедливость и честь» при помощи огнестрельного или холодного оружия. Можно топить свое горе в вине, одурманивать себя наркотиками, пытаясь найти забвение. Можно мстить, уехать, изменить самому. Наконец, можно – скорее бессознательно – реагировать соматически, то есть пытаться решить проблему бегством в болезнь. Но можно выбрать иной способ разрешения конфликта, например попытаться достигнуть контакта с партнером и в беседах найти сочувствие и взаимопонимание. То же самое можно сказать и по поводу отношения к болезни. Фригидность женщины, например в значении «сексуальной холодности» или «неспособности испытывать оргазм», будет по-другому восприниматься супругами, если они примут во внимание иные, «позитивные» свойства этого явления. Одно из альтернативных толкований может быть такое: фригидность – это способность отказать себе в чувственных удовольствиях. Воздействие этого переосмысления выходит за рамки чисто формальной игры словами. Оно затрагивает как представление женщины о самой себе, то есть ее собственное «Я», так и влияние этого нарушения на супружеские отношения, облегчая путь возможного лечения. Подобное можно сказать и о других нарушениях и заболеваниях. Таким образом, для медицины, психотерапии, а также для потенциального пациента позитивный подход является побудительной причиной для переосмысления симптомов и проблем.
Примеры процесса переосмысления мы находим в восточных историях. Прямолинейность логического мышления часто не помогает нам в преодолении трудностей и, как это ни парадоксально, еще больше запутывает решение проблемы. В противовес прямолинейности, рационализму восточные истории подсказывают неожиданные, ошеломляющие, и тем не менее вполне реальные, «позитивные» решения. Они, казалось бы, противоречат логике, но действуют подобно спасительному прыжку зверя из клетки, помогающему ему вырваться из неволи и обрести свободу.
