— Прости, я…
Девушка судорожно сглотнула и захлопнула рот.
— Не-е-ет, ничего, просто… — она запнулась, не зная, как пояснить, — ну, я никогда не видела, как убивают людей. Я не представляла, что это может быть так, так… — И она замолчала. Варвар смущенно хмыкнул и потупился, как будто его похвалили за удачные стихи или прекрасный удар в боле. Потом спохватился и суетливо склонился над телом лорда-наследника, роясь по карманам в поисках кодировщика силовых пут. Эсмиель машинально посмотрела на его руки, заляпанные какими-то серыми клочками, и вдруг поняла, что это мозги Семинея. Девушка почувствовала, что ее сейчас вырвет. О темная бездна!
В это мгновение пол под ногами дрогнул, и в следующую секунду рухнула дальняя стена. Варвар подпрыгнул и резко развернулся, но сквозь тучу пыли уже лезли угловатые фигуры в громоздких бронекостюмах, поблескивающих сине-черными разводами цветов элитной спецкоманды департамента стратегических исследований. И Эсмиель вдруг отчетливо осознала, что означает этот факт. Она крепко зажмурила глаза и со стоном пробормотала:
— О темная бездна, как ОН мог?
Часть III
Земля
1
Лорд Эйзел вышел из кабины гравилифта, быстро пересек небольшую приемную, как обычно удостоив секретаря легким кивком, и, отворив левую половину высокой двустворчатой двери, вошел в свой кабинет. Два крупных гончих лиса, великолепные образчики благородной самтарайской породы, лежащие свернувшись кольцом у массивного, но скупо украшенного кресла, грациозно поднялись на ноги и с достоинством проследовали к хозяину. Лорд Эйзел потрепал их за холки, затворил за собой дверь и замер на пороге, окидывая стены кабинета внимательным взглядом. Закончив осмотр, он сделал лисам жест рукой, отправляя их на свое место, и, слегка расслабившись, шагнул вперед. Его кабинет отличался подчеркнутой убогостью обстановки. Многие находили в столь яром аскетизме некую манерность, другие просто считали, что он слегка не в себе, а среди молодых сотрудников департамента в ходу была несколько романтическая версия подобных наклонностей шефа, но основная причина аскетизма была чисто функциональной. Перед тем как он стал лордом-директором департамента стратегических исследований, император Эзарр за три года сменил на этом посту пятерых. Как минимум трое из них поплатились за длинный язык. А двое остальных за то, что сделали из этого выводы. Один вздумал использовать возможности своего департамента для того, чтобы оградить себя от любопытства императора, а другой просто начинал свой рабочий день с того, что, зайдя в кабинет, включал детектор. Как оказалось, это были не те выводы, которые одобрял император. На протяжении первых десяти лет службы император имел возможность знать о каждом его вздохе. Конечно, потом, постепенно, лорд Эйзел осторожно ликвидировал всех «жучков», поставленных, впрочем весьма неумело, личной охраной императора. Но все равно, несмотря на то что Эзарр уже несколько успокоился в отношении лорда-директора своего самого всемогущего департамента, в его кабинете время от времени появлялись новые устройства-шпионы. Эйзел, правда, подозревал, что это, скорее, была инициатива лорда Энтономаха, начальника личной охраны императора, но решил не рисковать. Если даже это и было так, то тот до самого конца так и промучился сомнениями — то ли лорд Эйзел действительно так истово лоялен императору, то ли он каким-то образом знает о «жучках», но предпочитает, не трогая их, блестяще исполнять эту роль. И хотя все говорило в пользу последнего предположения, лорд Энтономах никак не мог понять, что же за аппаратуру использует лорд Эйзел для обнаружения шпионских устройств. Это недоумение особенно явно проявило себя в последние месяцы жизни старого императора. Старина Энтономах не мог даже предположить, что основными устройствами, которые позволяли лорду-директору определять наличие и место расположения «жучков», были шерстинки лисьего меха. Одним из талантов, позволивших младшему сыну боковой линии побочной ветви одного из великих домов занять столь высокий пост, была невероятно цепкая память. И каждый раз, перед тем как покинуть кабинет, лорд Эйзел на несколько мгновений задерживался на пороге и, включив свет на полную мощность, окидывал кабинет внимательным взглядом, обращая особое внимание на группки шерстинок, находящиеся на уровне двух локтей от пола. Это было почти на ладонь выше лисьих холок, так что любое изменение отпечатавшегося в его мозгу рисунка рыжеватых шерстинок показывало, что в его отсутствие в кабинете кто-то был.
А поскольку короткая лисья шерсть покрывала толстые ворсовые обои достаточно плотным слоем, то при некоторой сноровке и имеющемся богатом опыте можно было достаточно точно определить и место закладки очередного «жучка».
В настоящее время, конечно, необходимости ни в чем подобном уже не было. Вряд ли сегодня в империи найдется человек, который рискнет установить шпионские устройства в его кабинете и хотя бы отдать приказ об этом. Не говоря уже о том, что в настоящее время это невозможно технически. Сразу после смерти Эзарра Эйзел практически одновременно организовал отставку лорда Энтономаха, переформирование его службы в один из отделов собственного департамента и оснастил не только кабинет, но и весь блок, в котором он находился, всеми необходимыми техническими системами, гарантирующими полную и абсолютную конфиденциальность. Но привычка настолько въелась в кровь, что он по-прежнему при входе в кабинет останавливался на пороге и окидывал взглядом рисунок лисьих шерстинок на обоях.
Лорд Эйзел опустился в громоздкое кресло и, откинувшись на спинку, прикрыл глаза. О темная бездна, он почти провалился! Впрочем, это «почти» также висело на волоске и при определенном развитии событий вполне могло исчезнуть. Но кто мог подумать, что этот варвар сможет разорвать СИЛОВЫЕ ПУТЫ! А то, как он расправился со всеми своими врагами… Лорд-директор сокрушенно вздохнул. О темная бездна! Операция была рассчитана буквально по секундам, и ее результаты уже были включены в сложную многоходовую партию, которая должна была спасти империю. Лорд Эомирен должен был быть не просто нейтрализован, а полностью подчинен, свадьба императора с леди Эсмиель должна была стать абсолютно невозможной, а император, пережив период отчаяния, свойственного любому человеку его возраста после столь чудовищного крушения своих самых сладких мечтаний, должен был полностью сосредоточиться на подготовке империи к войне. И вот на тебе! Император, отодвинув в сторону государственные дела, изображает у ног леди Эсмиель юношу, охваченного любовным безумием, а эта юная стервочка корчит из себя невинную жертву. Лорд Эомирен после гибели сына теперь практически неуязвим для подготовленных обвинений. Более того, по некоторым косвенным признакам можно было сделать вывод, что он собирается выдвинуть обвинения против варвара в убийстве лорда-наследника. И если бы у него возникли хоть малейшие предположения, что лорд Эйзел каким-то образом заинтересован в этом варваре, то он, вне всякого сомнения, только поторопился бы. Короче, все висело на волоске.
Лорд-директор глубоко вздохнул и склонился над терминалом. Что ж, за свою долгую жизнь он выпутывался из намного более сложных ситуаций. В конце концов, искусство любого игрока в высокую политику как раз и характеризуется тем, как он умеет обращать в свою пользу абсолютно безнадежные ситуации.
Сколько великолепных игроков, умело рассчитавших блестящие комбинации, рухнуло с вершины потому, что в их тщательно разработанные планы вмешался самый могущественный из всех возможных игроков — его величество случай.
Лорд-директор не принадлежал к их числу, он умел держать удары судьбы, и все же… Лорд Эйзел болезненно сморщился. Слава святым стихиям, что варвар не стал сопротивляться и сейчас надежно укрыт в тюремном блоке здания департамента. Это дает некую возможность для маневра. Во всяком случае, следует оценить, насколько он заинтересован именно в этом варваре и как отреагируют его земляки, если тот все-таки будет казнен. Он нажал клавишу и вызвал секретаря:
