— Она тебе не нравится?
Дядюшка Иззекиль сердито насупился, достал изогнутую деревяшку, проделал с ней какие-то странные манипуляции, а потом зажег огонек, поднес его к толстому концу деревяшки, глубоко затянулся и выпустил клуб дыма.
— Ничего не скажешь, хороша баба, только вот толку с нее. Это ж натуральная подруга для развлечений.
Олег хмыкнул:
— Она же не из канскебронов. Но если пользоваться их терминологией, она скорее принадлежит к линии Контролеров.
— Ну-ну, — сварливо пробурчал дядюшка Иззекиль, — жди-жди. Знаю я таких дамочек, все одно их подлая натура верх возьмет. Ну не может баба устоять, когда на нее все мужики так смотрят. А с этой еще хуже. Ежели баба семьей да скотиной занята, так у нее на гулянки и времени почти нету, а эта, по всему видать, ничего делать не умеет.
Эсмиель отшатнулась от окна и, отойдя к кровати, опустилась на нее и задумалась. Этот старик прав. Она в этом мире как новорожденный ребенок, а даже в ее мире ноша жены не очень-то легка. Что уж говорить о планете, где столь причудливо перемешались мощные орбитальные крепости и примитивные инструменты для перегрузки сухой травы.
Следующую неделю она старательно запоминала, как хозяйничает дядюшка Иззекиль. Вода из ямы в земле, облицованной деревом, огонь от горящего дерева в странном кирпичном очаге. Деревянная бадья и теплый хлеб из замешенного руками теста. Этот мир и пугал, и странным образом притягивал ее. Она научилась мыть посуду в холодной воде, от которой спустя минуту начинало ломить руки. Дядюшка Иззекиль, возвращаясь с Олегом откуда-то с лесных пустошей, недоверчиво окидывал взглядом горку чистой посуды, белье, развешанное на веревке во дворе, полные ведра на лавке рядом с печкой, чистый пол. И однажды вечером, подойдя к Олегу, смотревшему на великолепный закат, заговорил:
— Пожалуй, я того, ошибся насчет твоей-то…
Эсмиель, как раз выносившая помойное ведро, замерла на месте и, осторожно поставив ведро на землю, прижалась к стене. Олег помолчал, а потом, обняв старика за плечи, негромко произнес:
— Она — лучшая. И знаешь, когда я почувствовал, что она — моя, в этом меньше всего было виновато то, как она выглядит.
— Ну-ну, — Эсмиель показалось, что в голосе дядюшки Иззекиля промелькнули смущенные нотки, но он тут же исправился и сварливо закончил: — А все одно она коров боится.
На следующий день Эсмиель встала на рассвете и, тихонько спустившись по лестнице, возникла перед кустистыми бровями дядюшки Иззекиля. Тот удивленно воззрился на нее и сварливо проворчал:
— Ну чего тебе?
Эсмиель протянула руку к ведру и решительно произнесла:
— Я хочу научиться доить вашу корову.
От воспоминаний ее отвлек голос Ольги:
— Смотри, здесь был Нью-Йорк. Один из самых больших городов нашей планеты.
Эсмиель сфокусировала взгляд на огромной пустоши, покрытой свежей лесной порослью, явно выделявшейся своей низкорослостью на фоне окружающего леса. Ольга, поймав ее удивленный взгляд, пояснила:
— Канскеброны. Это их метод достижения того, что они называют Обращением.
Она замолчала, потом продолжила с горькой складкой у рта:
— Мои предки жили далеко отсюда, на другом континенте, и когда-то соперничали с теми, кто жил здесь… Но от наших городов осталось то же самое. Канскеброны уничтожают все, что может напомнить людям о том, чем они были раньше. Архитектуру, музыку, историю, моду, привычки и суеверия, праздники, даже язык. Если бы мы смирились, то все закончилось бы за три-шесть поколений. Сначала умерли бы все те, кто помнил, как все было раньше, до канскебронов, а потом те, кто слушал их рассказы. И потом мы уже ничем не отличались бы от тех шести сотен миров, обитателей которых мы называем канскебронами.
— Шести сотен? — удивленно переспросила Эсмиель. — У нас в империи считают, что их не больше ста восьмидесяти.
Ольга усмехнулась:
— Их ровно шестьсот двенадцать, и мы знаем координаты их всех. Может, их останавливает именно это наше знание. Насколько я знаю, их Контролеры впервые столкнулись с берсерками именно на Земле и пока относятся к ним очень осторожно. Когда во время Битвы в поясе мы сумели выйти на контакт с их Высшими контролерами, то предупредили их, что если они еще раз рискнут попытаться покончить с Землей, то им придется иметь дело с берсерками в каждом из своих миров.
Эсмиель задумчиво кивнула. Некоторое время они молчали, а потом Ольга встрепенулась:
— Ладно, чего это я все о грустном. Знаешь, какую вам оборудовали квартиру на лунной базе?
И они погрузились в оживленное обсуждение интерьера нового дома Эсмиель.
На лунную базу они прибыли спустя семь часов. Олег, отбывший «наверх» еще два дня назад, встретил ее прямо в ангаре. Пока Ольга, насмешливо фыркая, смотрела на трогательную сценку встречи, в ангаре появились Энтони и Млокен-Стив.
— Нет, ну надо же, — восхитился Млокен-Стив, — будто год не виделись. А от этих ехидных дамочек с лунной базы такого в жизни не дождешься. Я, пожалуй, вернусь в империю поискать себе жену, тем более что я так и не пообщался с одной из кандидаток по имени Энтерея.
Услышав это имя, Эсмиель прыснула.
— А что, ты ее знаешь? — обеспокоенно поинтересовался Млокен-Стив.
— Не очень хорошо, — ехидно сообщила Эсмиель, — я не принадлежу к тому полу, которым она столь активно интересуется.
— Да-а-а? И что же, ее интерес привел к какому-то практическому результату?
Эсмиель притворно вздохнула:
— Пока нет, похоже, она еще накапливает статистический материал.
Этот ответ был встречен бурным хохотом, а Млокен-Стив нарочито серьезно почесал затылок и произнес, задумчиво растягивая слова:
— Пожалуй, мне стоит немного отложить визит.
Спустя полчаса они с Олегом добрались до своей квартирки. Олег отворил дверь и, пропустив ее вперед, остановился на пороге. Эсмиель медленно обвела взглядом комнатку и повернулась к мужу:
— Сколько ты еще побудешь со мной?
Она знала, что он, Энтони и Млокен-Стив должны были стать преподавателями на курсах, где они будут передавать остальным офицерам земного флота все то, чему научились в Танакийской школе. И располагаться эти курсы будут на какой-то дальней базе в поясе астероидов. Однако решение откладывалось, потому что куда-то затерялись некие Бродяга и Мерилин, посланные за остальными обучавшимися в империи. Берс пожал плечами:
— Не знаю. Мы смогли провести вместе целый месяц, потому что ребята искали Бродягу и Мерилин. Но три дня назад пришло сообщение, что они объявились и сегодня днем будут здесь, так что вполне возможно, у нас еще есть неделя.
Она задумчиво кивнула:
— И все-таки я не понимаю, почему мне нельзя отправиться с тобой.
Берс шагнул к ней и, обняв за плечи, поцеловал в висок.
— Прости. Но так будет лучше.
Она вздохнула:
— Извини. Мой папа был адмиралом, и я помню, как мама… — Тут у нее на глаза навернулись слезы, но она тут же взяла себя в руки: — Прости, я не буду тебе помехой.
Он склонился чуть ниже и прошептал:
— Никогда, — и сжал ее в своих объятиях.
Спустя несколько минут она высвободилась и выскользнула из комнаты в кухонный блок, на ходу бросив:
— Ой, ты же, наверное, голоден. Я привезла гостинцы от дядюшки Иззекиля. Сейчас разогрею.
Олег рассмеялся:
— Особо не старайся. Сегодня мы приглашены на ужин к адмиралу Навуходоносору.
Она фыркнула:
— Я не сказала бы, что вы испытываете к нему особое уважение.
Олег пожал плечами:
— Ну, он сам во многом виноват. Раньше, при канскебронах, он был Контролером второго уровня, а когда вступил в Защиту, то взял себе только одно имя, полностью отказавшись от старого. У нас это как-то не принято. Практически все, кто вышел из куклосов, носят двойное имя, как, например, Млокен-Стив.
— А ты?
— Я — другое дело. Я — «дикий», мы родились и выросли вне куклосов. У нас нет имени, данного нам канскебронами. К тому же он до сих пор ведет себя и говорит, как Контролер канскебронов. И потом, у него есть одна не очень разумная идея, о которой, как он думает, никто не догадывается. — Олег усмехнулся: — Адмирал полагает, что Земля может каким-то образом на особых условиях добровольно присоединиться к Благословенному Единению.
