— Оставайся на месте, — потом она повернулась и не оглядываясь двинулась прямо к Эсмиель. Люди на ее пути судорожно расползались по сторонам, опасаясь, что это странное смертоносное существо в обличий женщины сможет сделать с ними что-то ужасное, если они чем-то навлекут на себя ее неудовольствие.
— Как он? — Эсмиель ничем не выдала своего разочарования тем, что муж, в поисках ее преодолевший сотни световых лет и прошедший сквозь множество препятствий, сейчас, оказавшись от нее всего в нескольких метрах, не спешит подойти и обнять свою жену.
Ольга остановилась и внимательно всмотрелась в ее глаза. На ее лице мелькнуло озадаченное выражение, и она удивленно качнула головой:
— А ты изменилась, малышка.
Эсмиель слабо улыбнулась:
— Не надо ничего объяснять. Я… чувствую твое состояние и… его тоже. Поэтому не надо ничего объяснять.
Ольга медленно кивнула и стала разглядывать снова невестку. Потом хмыкнула и бросила в сторону Берса оценивающий взгляд.
— Пожалуй, мой братец столкнется с небольшим сюрпризом. — И, тут же оборвав себя, перешла к более практичным и неотложным вещам. — Что ж, пошли, пора выбираться отсюда.
Эсмиель упрямо вскинула голову:
— Мы должны взять с собой всех.
— Кого? — Ольга недоуменно повела взглядом по сторонам, будто только сейчас заметив заполнявших отсек испуганных мужчин, потом в ее взгляде зажегся огонек понимания, и она снова повернулась к Эсмиель: — Да-а-а, задачка. Сказать по правде, я слабо представляю: каким способом можно вытащить отсюда такое количество народу.
Эсмиель стиснула губы и скосила глаза на капитана. Надежда, вспыхнувшая на его лице в тот момент, когда он отошел от шока, вызванного столь бурным появлением ее мужа и его сестры, сползала с его лица, будто кожа после солнечного ожога, снова обнажая маску боли и отчаяния. Впрочем, Эсмиель в первый момент была ошеломлена не меньше остальных. Ее бросило в дрожь, когда широкая двустворчатая дверь взорвалась с чудовищным грохотом и внутрь чуть ли не одновременно с обломками ворвалась двойная смерть. Девушка с отчаянием посмотрела по сторонам. На нее смотрели десятки умоляющих глаз. Она не могла бросить их здесь! В этот момент послышался хриплый и напряженный, но такой родной голос:
— Мы возьмем всех. Поднимайтесь. Пошли.
И вот сейчас они уже почти полчаса двигались по пустынным коридорам, и будто какая-то странная сила убирала с маршрута их движения все, что могло бы им помешать. Это беспокоило Берса все больше и больше, а затем он понял, что становится опасно. Он тихо позвал:
— Сестра…
Она тут же развернулась к нему, и они привычно скрестили взгляды. Берс посмотрел в сторону Эсмиель и, резко отвернувшись, включил боевой режим и двинулся обратно по коридору, ведущему в глубь станции.
Они поняли, что происходит что-то необычное, когда до границы области, которую Берс воспринимал как «бурлящую зону», оставалось всего два уровня.
Во всяком случае, на первую попытку оказания серьезного сопротивления он наткнулся именно у межуровневого пандуса, хотя, возможно, это была чисто случайная встреча. Но если нет, то, по-видимому, информация о его передвижении и точном местонахождении все еще запаздывала, поскольку большинство тактов группы, расположившейся у межуровневого пандуса, находилось в состоянии готовности второго уровня. А это означало, что они не ожидали его появления. Плазмотрон сдох после десятка выстрелов, что, естественно, не было неожиданностью, но вызвало легкое сожаление, поскольку рукопашная отнимала заметно больше времени. Однако делать было нечего. Берс отшвырнул бесполезный кусок металла, прыжком преодолел промежуток до ближайшего такта, отклонился назад, уходя от удара, потом сломал нападающему переносицу и следующим ударом вогнал ему в череп торчавшую сверху сенсорную башенку и, тут же прыгнув вперед, поднырнул под лазерные лучи и оказался на расстоянии вытянутой руки от оставшихся в живых. Спустя несколько мгновений все было кончено. Берс выпал из боевого транса, оторвал от одежды валявшегося такта кусок материи и попытался вытереть пот. То, что появился пот, было очень плохо. Это означало, что ресурсы организма уже подходят к нижнему пределу и скоро он не только не сможет действовать в боевом режиме, но и даже просто передвигать ноги ему будет чрезвычайно тяжело. Берс зло осклабился и отшвырнул ткань, потом оторвал оружейные блоки у двух мертвых тел, закинул за спину батареи, обкрутил вокруг талии гибкие и прочные энергокабели и, тяжело ступая, двинулся вниз по пандусу.
Спустя полчаса он, судорожно дыша, на дрожащих ногах подковылял к последнему повороту коридора и перевалил свое тело через высокий порог какого-то помещения, сильно напоминающего шлюзовую камеру. Он чувствовал, что силы его на исходе. Какое-то время Берс просто сидел, пытаясь хоть немного отдышаться, потом поднял руку и нажал на клавишу. Толстая дверь с легким шипением вылезла из стены и перекрыла овал дверного проема, отрезав забитый трупами холл. Берс прикрыл глаза. Сил не осталось совсем. Ему казалось, что сейчас для него легче просто закрыть глаза и умереть, чем встать на ноги и сделать следующий шаг. Сколько врагов он убил? Берс не знал. Чем ближе он подходил к этой двери, тем больше ему приходилось убивать. Последнюю сотню шагов ему казалось, что он движется сквозь густое месиво, настолько плотно канскеброны лезли ему наперерез. Причем тактов среди них почти не было. Да и других Измененных оказалось не очень много. И сколько же он убил? Сотни? Тысячи? Берс поднял свои руки, дрожание которых он уже не мог унять, и криво усмехнулся. Вряд ли он сумеет преодолеть этот путь в обратную сторону. Даже если навстречу не попадется ни одного канскеброна. Он хмыкнул и поднялся на ноги. Да-а-а, такого он еще никогда не испытывал. Ноги дрожали, а перед глазами плыли круги. Берс стиснул зубы и, повернувшись, окинул взглядом пространство отсека, куда его так упорно вел узор Рисунка. Это действительно была шлюзовая камера! Берс ошарашенно рассматривал ряд шкафов с прозрачными дверками, сквозь которые были видны странные скафандры. Все они были сделаны из какой-то очень тонкой полупрозрачной ткани или пластика и заканчивались абсолютно прозрачным шлемом, на лобной части которого виднелись странные серебряные нашлепки.
Берс недоуменно смотрел на скафандры, а потом перевел взгляд на герметичную дверь, видневшуюся в противоположной стене. За ней таилась разгадка этого странного, меняющего узор Рисунка и множество других тайн. Он снова повернулся к стене со скафандрами, потом глубоко вздохнул и решительно двинулся к дальней двери, изо всех сил стараясь унять предательскую дрожь в ногах.
Дверь ушла в сторону со знакомым, легким шуршанием, и Берс недоуменно уставился в темноту. Она была настолько густой, что казалась плотной, вещественной, этаким ровным срезом абсолютно черного вещества, неспособного отразить ни лучика света. И только спустя несколько секунд он догадался, что это световая завеса. Берс вскинул голову и шагнул вперед. В следующее мгновение он дико вскрикнул и, провалившись во тьму, плашмя рухнул на пол.
Когда Берс пришел в себя, то сразу и не понял, где он находится.
Вернее, он даже не вспомнил, что потерял сознание. Скорее, его пробуждение напоминало выход из боевого транса.
Берс моргнул, облизал губы, почувствовав на языке солоноватый привкус крови, и сел. Он вдруг вспомнил о последних минутах. Берс прислушался к себе. От слабости не осталось и следа. Конечно, он был не в лучшей форме, но его состояние и близко не напоминало то, в котором он находился, когда Средоточие нанес ментальный удар… Средоточие! Берс резко развернулся на месте. Тот был здесь. Шар диаметром в полметра, заполненный мягким голубоватым светом. Тут же, новой вспышкой, вернулись воспоминания о том, что ему пришлось вынести, когда он сделал шаг за световую завесу. Средоточие оказался мастером Рисунка. Он привел Берса туда и тогда, куда и когда решил.
