явными… или явные – скрытыми. И мы способны читать и писать коды Пустоты. Мы способны,
применяя с точным и сложным расчетом силу и энергию, переключать коды, стабилизируя или
дестабилизируя Пустоту, – участки Пустоты. Мы делаем это, открывая прямые переходы, проходя
от одной точки пространства и времени прямо к другой путем без пространства и времени. Мы
открываем переходы, стабилизируя Пустоту, переводя пространство и время в другой формат – в их
потенциалы. Стараемся делать это точно – иначе не минуем цепной реакции… Тогда локальные
процессы перейдут в глобальные, и стабильной Пустотой станет все… С утратой контроля над
переходом процесс стабилизации будет необратим. Не выйдет его пресечь – исчезнет все
безвозвратно. Тогда мы не обернем его вспять – только Пустотой он будет запущен вновь… Но
точно этого еще никто не знает… Я точно не знаю. Но я вынужден не выходить отсюда – из
стабилизационного поля, из пространственного перехода, из Пустоты…
Но я дольше не могу здесь находиться. Здесь – между двух точек двух пространств и времен.
Переход разделяет оба пространства и времени одной резкой чертой, четко стыкуя их… Правда, это
стабилизационное поле расширено – у его границ с обеих сторон происходит слабая диффузия
подключенной и отключенной Пустоты. С той стороны, близ пограничной базы, я могу спокойно
дышать лишь у границ поля. А с этой стороны, близ пустыни, я могу спокойно укрыться от
иглистого ветра лишь у разделительной черты – центральной части поля. Еще это диффузное
проницание дает эффект опустошенности пространства и времени в пределах поля… К этому еще
здесь возведен и защитный барьер, разъединяющий обе точки для всего и объединяющий их лишь
для меня – избранного… И еще… Системы защиты… Это просто – щиты. Но они не просто
защищают меня – я скрыт ими.
Я оставлен здесь одиноко стоять в окружающей меня пустоте, не оставившей мне ничего…
Хоть клочок вакуума, хоть обрывок темной энергии… но нет – ничего нет. Я – избранный –
переход открыт только для меня. Иным объектам пространства и времени путь перекрыт. Для них
переход – незримая преграда, которой вроде и нет вовсе… И я стою здесь – черт знает где, черт
знает сколько – и проклинаю мой пост…
Хоть я и должен находиться ровно меж пространств и времен, я нередко перехожу черту.
Периодами что-то заставляет меня бросать облегченную маску, подсоединенную к кислородному
блоку, долго и упорно задыхаться у границ пустыни… Порой я, как спасения, жду морозных ветров
и палящих лучей, с трудом проникающих в покореженную пограничную зону, но убивающих меня
без труда… Это как-то помогает вспомнить, что я еще есть, что я еще не перешел в Пустоту, что я
еще мыслю, хоть и мутно… Я уже потерял часть ориентиров – большую их часть… Я постоянно
переключаю системы исчисления времени и пространства, переходя этот незримый порог,
разделяющий одно чужое с другим… А чужое здесь все… Эти Вселенные не объединены ничем,
но ничто и не разделяет их… Ничто – Пустота… Стараюсь не думать об этом – от этого мутится
сознание… Хоть я и офицер S9, мне сложно это понять. Еще месяц назад я ничего не знал об этих
Вселенных, об этих границах… Я знал про Пустоту и переходы через одиннадцатое измерение –
офицеры S12 строили их расчеты. Правда, офицеры S12 обычное пространство и время отключали
и подключали еще только в расчетном пространстве и времени – скорей, на виртуальном, а не на
реальном поле, но разницы особой нет… Дело не в этом – просто, наши расчеты не посягали на
4
такие дали… Мне ничего не было известно об этом ином разуме, об этом ином порядке… обо всем
этом – чужом… Только теперь это не чужое… Это не должно быть теперь чужим. Теперь “мы” – не
офицеры армии AVRG, вообще – не люди… Черт… Я неверно поступаю, до сих пор причисляя
себя… Я путаю теперь не только координаты моего положения во времени и пространстве, но и
координаты моего положения вообще… Черт… Мне надо что-то делать – иначе я вконец отупею…
и подохну… и не исполню долг.
А я вынужден постоянно находиться между этих пространственных и временных точек,
разъединенных и объединенных Пустотой! Посреди сломанного космоса, в его пределах! Без
времени, без пространства – вне их… с их обрывками у границ по ту или по эту сторону… Нет,
мне нужно что-то делать! Необходимо!
Я поднялся, натягивая и оправляя черную шинель, перешедшую мне от полковника
Коршунова… Следуя указаниям скуки, я прикрепил к этой парадной шинели все награды, которые
у меня только нашлись… А нашлись и мои, и Коршунова – запрятанные за голенища сапог, за
отвороты шинели, в кобуры и подсумки… Не то что я ими особо не дорожу – я горжусь ими…
Просто убрал их с глаз долой от врага подальше. Но теперь у меня врага нет… И сейчас на моей
груди блистает белой чертой высшая награда AVRG и красной звездой – высшая награда RSSR.
Белый свет призывает помнить Хантэрхайм и наши бесконечные бои среди его ледяных пустынь, а
красный – не забывать о подвигах бойцов и командиров союзных нам войск, совершенных на
нашей общей войне. С этим красным звездным огнем в глазах мы начали эту войну, оконченную,
выжигающим наши глаза, белым сиянием. Не слишком хорошие воспоминания, – великие
завоеватели повержены собственным величием – но других у меня нет – только война и только
поражение. Под конец мы утратили контроль над запредельными технологиями. Мы объединились
с врагом, но не восстановили контроль… Победили не мы – крысы… хоть и с нашей помощью… с
моей помощью… Крысы победили и нас, и наших врагов… Теперь среди руин нашей сложной
системы маршируют вместо серых армейских штурмовиков серые крысы и черные крысы – вместо
черных штурмовиков службы безопасности. Теперь Земля у них в руках, как прежде была у нас –
целиком и полностью. Сейчас они на моей планете порядок устанавливают… А я… Я сейчас черт
знает где, черт знает что делаю. С досадой пнул пустой консервный контейнер… Он с грохотом
полетел под ноги моей злобной зверюге, на горле которой я ослабил удавку… Черт! Я влетел в
седло, проснувшегося для нового боя зверя, когда он уже рванул вперед в пустыню…
– S9, нам запрещено покидать стабилизационное поле перехода и выходить в это чужое
пространство.
“Защитник” направил на меня холодный взгляд… Я с трудом сдержал зверя у границ
стабилизационного поля, стянув удавку туже. Но зверь продолжает яростное сопротивление,
пытаясь избавиться от меня и моей петли подчинения. Я пустил по “шнуру” разряд – не помогло…
Стянул его еще крепче – не помогло! Рывок, еще… “Шнур” гудит, его полю не хватает мощности
удержать управляемые частицы… Но исходный блок подключен на полную мощность! “Шнур”
затрещал, осыпая нас искрами!
Его поле разорвано, удавка спадает, рассыпаясь, и гаснет! Зверь выгибает спину, подымаясь над
землей и с грохотом рушась на землю…
Я припал к его холке, как только он вздыбился и попытался схлестнуть вновь подключенный
шнур у него на горле… Но этот изверг выгнул шею, пытаясь всадить клыки мне в горло. Я не
понял, щелкнули они, смыкаясь в пустоте, или лязгнули о мой ошейник… Ничего, посмотрим еще,
кто кому первый горло перехватит!
Я огрел зверюгу “шнуром”, как хлыстом, получив кусок времени вместе с дозой надсадного
рычания, и схлестнул “шнур” удавкой. Зверь грудью пошел на штурм границ стабилизационного
поля, но я резко осадил его, придушив… Он развернулся, ринувшись в другую сторону с еще
большей мощью…
– S9, останови его. Достаточно.
– Ты что, думаешь, я здесь забаву устроил?! Он меня сейчас на куски раздерет!
– Успокой и останови его.
– Не помогаешь – молчи!
5
