Ясон размял затекшие пальцы и взял вилку.
Казалось, глаза Ясона заняты только едой. Незаметно (для профессионального игрока это вполне возможно) он осмотрелся. Можно многое увидеть, даже если вскидывать глаза как бы непреднамеренно, невзначай. Его внешне случайные взгляды предмет за предметом ощупали все содержимое каюты. Контрольный щит, экраны, компьютер, маршрутный экран, контроль джамп-режима, шкаф с картами, книжная полка. Он осмотрел все, запомнил расположение до мелочей.
Какой-то план начал вырисовываться в его мозгу. Но все же у него были только его начало и конец. Начало — он пленник на корабле, направляющемся на Кассилию. Конец — он не желает ни оставаться пленником, ни возвращаться на эту планету. Не хватало самого важного — середины. Сделать что-либо в данный момент казалось невозможным, но Ясон никогда не согласился бы, что это невозможно вообще. Он руководствовался принципом, согласно которому человек — сам кузнец своей судьбы. Если ваши глаза открыты — в нужный момент вы начнете действовать. Если вы действуете достаточно быстро — все хорошо. А если вы упустите возможность и момент — ваше дело плохо.
Ясон отодвинул пустую тарелку и положил в чашку сахар. Майка ел очень умеренно и сейчас принялся за вторую чашку чая. Его глаза были неподвижны и устремлены куда-то вдаль, он о чем-то сосредоточено думал и даже вздрогнул, когда Ясон обратился к нему.
— Уж если вы не позаботились запастись сигаретами, не позволите ли мне закурить свою? Только вам придется достать ее. — Я не могу дотянуться до кармана.
— Я не помогу вам, — отвечал Майка, не двигаясь, с места. — Табак — наркотик, содержит канцерогены. Дав вам сигарету, я подтолкну вас к раку.
— Не будьте лицемером! — взорвался Ясон, не без удовольствия заметив краску на лице Майки. — Люди столетиями пользуются табаком. Не делай даже они этого, какое отношение имеют канцерогены к нашей ситуации? Вы везете меня на Кассилию на верную смерть. Чего ради тогда заботиться о здоровье моих легких в отдаленном будущем?
— Я не подумал об этом. Но ведь есть определенные нормы...
— Неужели? — Ясон старался не утратить инициативу в разговоре. — Не похоже, что вы вообще склонны к размышлению. Вы, видимо, относитесь к числу тех, кто во сне видит общие правила, не существующие в действительности. Вот вы против наркотиков. Каких именно? А как вы относитесь к теину в чае, который пьете? или к кофеину? А ведь кофеин — наркотик, это одновременно стимулятор и диуретик. Поэтому вы не найдете чая в рационе космонавтов. Но об этом наркотике вы почему-то забываете. Как же после этого выглядит ваш запрет на сигареты?
Майка попытался заговорить, но замолчал задумавшись.
— Возможно, вы и правы, — сказал он после паузы.
— Я просто устал, и в конце концов это в самом деле не важно. — Он осторожно извлек пачку сигарет из кармана Ясона и положил ее на поднос. Ясон не пытался отвлечь его. Майка с виноватым видом налил себе третью чашку чая.
— Простите меня, Ясон, за попытку подогнать вас под мои собственные стандарты. Когда гонишься за большой Правдой, всегда допускаешь, что могут ускользнуть малые правды. Я не лишен терпимости, но у меня есть склонность заставлять других руководствоваться принципами, созданными мной для себя. А мы никогда не должны забывать о смирении. Я надеюсь, вы извините меня. Поиски Правды требуют всех сил.
— Правды нет,— в Голосе Ясона звучали гнев и обида: он хотел вовлечь своего похитителя в спор, вовлечь настолько, чтобы тот в пылу забыл о его свободной руке. Ясон поднес чашку к губам и лишь дотронулся до жидкости: пока в чашке был чай, рука оставалась свободной.
— Нет правды? — Майка задумался. — Но вы не справедливы. Правда — краеугольный камень жизни в нашей Галактике. Именно Правда отличает человека от животного.
— Не существует ни Правды, ни Жизни, ни Человека. Во всяком случае в вашем смысле — с большой буквы. В таком смысле их просто нет.
Туго натянутая кожа на лице Майки сморщилась от сосредоточенности.
— Боюсь, что вы вообще этого не поймете. Вы превращаете в реальность несуществующие вещи. Правда с маленькой буквы — это описание, выражение отношений. Способ описать обстановку, семантический инcтрумент. Но Правда с большой буквы — воображаемое слово, комплекс звуков, не имеющий значения. Оно кажется существительным, но у него нет референта, нет отражаемого. Оно ничего не значит. Когда вы говорите: «Я верю в Правду», — вы в сущности утверждаете: — «Я верю в ничто».
— Вы невероятно заблуждаетесь! — Майка наклонился вперед, возбужденно размахивая рукой. — Правда — это философская категория, один из инструментов, используемых нами, чтобы возвыситься над животными, доказательство, что мы — создания высшего порядка. Звери могут видеть, но они не способны познать Правду. Звери могут видеть, но они не могут увидеть красоту.
— Ох! — застонал Ясон. — С вами невозможно говорить, мы не понимаем друг друга, говорим на разных языках. Забудем на время, кто прав, а кто ошибается... Давайте вернемся назад и договоримся о значении терминов, которыми мы оперируем. Для начала: можете ли вы определить разницу между «этикой» и «этосом»?
— Конечно! — выпалил Майка, обрадованный возможностью убедить противника. — Этика определяет, что хорошо и что плохо, что верно и что неправильно. Она занимается моральными обязанностями и долгом. Этос означает руководящую веру, стандарт или идеалы, характеризующие общество или группу людей.
— Прекрасно. Вижу, вы провели многие ночи, уткнув нос в книги. Теперь мы установили разницу между двумя этими терминами — это центр маленькой коммуникационной проблемы, с которой мы имеем дело. Этос неразрывно связан с отдельным обществом и не может быть оторван от него, иначе он теряет всякий смысл. Согласны?
— Пожалуй...
— Ну, вы должны согласиться — ведь это ваше собственное определение термина. Этос группы — это всего лишь всеохватывающий термин для выражения отношения членов группы друг к другу. Верно?
Майка неохотно кивнул в знак согласия.
— Теперь, договорившись об этом, мы можем сделать следующий шаг. Этика, согласно вашему же определению, имеет дело с любым количеством сообществ. Если этические законы абсолютны, то они должны быть столь обширными, чтобы их можно было применить к любому сообществу, и столь же универсальными, как и закон всемирного тяготения.
— Я не вполне понял...
— Я и не рассчитывал, что вы поймете. Те, кто болтает об универсальных законах, в сущности никогда не понимают их значения. Мои знания истории науки не очень велики, но я все же помню всемирный закон тяготения, устанавливающий зависимость притяжения от массы тел и расстояния между ними. Это даже не закон, а просто наблюдение, не имеющее силы, пока вы не добавите: на этой планете. На планете с другой массой данные наблюдений будут другими. А закон гравитации выражается формулой: F=Gm1т2/r2. Эта формула может быть использована для определения силы взаимного притяжения двух тел. Закон тяготения применим к любому случаю. Если у вас действительно имеются фундаментальные этические законы, они должны иметь ту же всеобщность. Они должны действовать на Кассилии и Пирре и вообще на любой планете и в любом обществе. Это вновь возвращает нас к вам. То, что вы столь торжественно — с большой буквы и под звуки фанфар — величаете «законами этики» — вовсе не законы, а лишь куски племенного этоса, местные наблюдения, сделанные кучкой пастухов, пригодные лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме. Эти правила не применимы в любой ситуации — даже вы будете вынуждены признать это. Только подумайте о множестве планет и о том, какими необычными и странными там бывают человеческие отношения, а потом попробуйте сформулировать десять правил общения, пригодных для всех этих сообществ. Это невозможно. Готов поклясться, что для вас самого существуют эти десять правил общения, но если одно из них запрещает поклоняться деревянным идолам, то могу сказать вам, чего стоят все остальные. Вы будете не этичны, если рискнете применить Ваше правило повсюду,— это лишний способ самоубийства.
