Бумажные города

самом низу. Уолт Уитмен. «Листья травы». Я ее вытащил. На обложке была его фотография, светлые глаза поэта смотрели прямо на меня.

— Неплохо, — ответил я.

Бен кивнул.

— Может, уже пойдем отсюда? Можешь считать меня старомодным, но я бы предпочел с ее предками не знакомиться.

— Мы ничего не упустили?

Радар встал.

— Ну, мне кажется, что она пока весьма прямолинейна, в книге должно что-то быть. Хотя это странно — ты не обижайся, конечно, но раньше Марго всегда эти ключи оставляла родителям, с чего вдруг она на тебя-то перекинулась?

Я пожал плечами. Ответа я не знал, хотя надежда конечно же была: Марго хотела убедиться, что я смогу действовать уверенно. Может, на этот раз она хотела, чтобы ее нашли и чтобы это сделал я. Возможно, что после того как она выбрала меня в ту самую длинную ночь, она выбрала меня еще раз. И вероятно, того, кто ее найдет, ждут несказанные богатства.

Вскоре после того как мы вернулись ко мне, Бен с Радаром ушли — точнее, после того как они оба по разу просмотрели книгу и не нашли никаких других явных подсказок. Я достал из холодильника холодную лазанью, взял Уолта и пошел к себе. Это была копия первого издания «Листьев травы», выпущенная издательством «Пингвин Классик». Я немного почитал предисловие, а потом стал просто листать. Там было несколько подчеркиваний, сделанных синим цветом, все — в дико длинном стихе под названием «Песнь о себе». А две строки были подчеркнуты зеленым:

Прочь затворы дверей!
И самые двери долой с косяков![4]

Почти всю вторую половину дня я пытался разгадать смысл этой цитаты, думая что, может, Марго хочет, чтобы я перестал быть таким паинькой и начал побольше хулиганить. Еще я по нескольку раз прочел все подчеркнутое синим:

Ты уже не будешь брать все явления мира из вторых
или третьих рук…

Ты перестанешь смотреть глазами давно умерших…
или питаться книжными призраками…

Я, праздный бродяга.

Все идет вперед и вперед, ничто не погибает.
Умереть — это вовсе не то, что ты думал, но лучше.