– Кстати, не забудь про воскресенье, – напомнил Клейтон.
– Мы обязательно придем, – заверил Говард. – С большим удовольствием.
Покидая офис Теодора Клейтона с портфелем под мышкой, Говард ощущал в желудке сосущую пустоту.
Джокер сидел в номере гостиницы и лениво переключал каналы кабельного телевидения, одновременно опустошая бутылку «Старого ворчуна». Казалось, в эфире нет ничего, кроме бесконечного фейерверка ярких шоу, старых комедий положений и полицейских сериалов семидесятых годов, прерываемых рекламой, от которой Джокера уже мутило. Он дождался восьми часов и вышел из номера. В городе начали зажигаться огни, в вечернем небе уже виднелись звезды. С Ист-ривер дул пронизывающий ветер, и Джокер, подняв воротник, поглубже засунул руки в карманы куртки.
В том досье, которое полковник дал ему прочесть в Херефорде, имелся последний отчет Пита Мэньона. В поисках Мэтью Бейли Мэньон ошивался вблизи ирландского кабачка под названием «Филбинз», расположенного в Верхнем Ист-сайде. Джокер решил начать с него.
Кабачок «Филбинз» отлично смотрелся бы на какой-нибудь улочке Дублина. Его небольшие окна прикрывались свинцовыми ставнями. Внутрь вела дубовая дверь, за которой находилось узкое прокуренное помещение. Низкий потолок поддерживали деревянные балки. В глубине кабачка стояло несколько столов и расшатанных стульев. Выбор напитков приятно удивил Джокера. Такого обилия видов крепкого ирландского портера и легкого бочкового пива, а также различных сортов виски ему никогда не приходилось видеть. Сама стойка бара простиралась на добрых тридцать футов. Это было мощное сооружение из полированного дерева и меди, низ которого опоясывал толстый медный брус, явно предназначенный для удобства перебравших посетителей. Никаких стульев возле стойки не было. Джокер поставил одну ногу на брус и наклонился к стойке. Свою фетровую шляпу он снял еще при входе и сунул ее в карман. К нему подошел маленький, похожий на эльфа бармен. Вытирая стакан, он спросил Джокера, чего тот желает.
– «Старый ворчун», – ответил Джокер с мягким ирландским акцентом.
– Конечно, мне приходится работать в день святого Патрика, но в целом я на жизнь не жалуюсь, – произнес бармен с кислой миной.
Вытерев стакан, он поставил его в шкафчик за стойкой и лукаво подмигнул Джокеру.
– Вы, наверное, хотите виски «Старый ворчун»?
– Если вас это не затруднит, – ответил Джокер.
Бармен налил в стакан порцию спиртного.
– Двойной, пожалуйста, – попросил Джокер.
Бармен не стал спрашивать, нужен ли лед, а просто поставил стакан и рядом кувшин с водой, сразу поняв, что перед ним настоящий выпивоха. Джокер поблагодарил и расплатился.
– Зовите меня Коротышка, – сказал бармен.
– Я запомню, – отозвался Джокер.
Со стаканом в руке он отошел и сел за столик. На обшитой деревянными панелями стене над его головой висело несколько черно-белых фотографий в рамках, на которых были запечатлены какие-то неизвестные ему боксеры. В баре сидело около десятка посетителей, видимо строители. Одетые в джинсы и теплые куртки, они потягивали портер и разговаривали с явным ирландским акцентом. Попивая виски, Джокер невольно прислушивался к их разговорам, наслаждаясь этим акцентом и мелодичным ритмом речи строителей. Прошло уже почти четыре года, как он покинул Ирландию. Наверняка его речь будет отличаться от речи этих парней, но придуманная для него легенда легко объясняет разницу. По выговору Джокер пытался угадать, откуда эти ребята. Один наверняка из Лондондерри, еще двое с юга. Однако его слух утратил былую остроту. Ему приходилось слышать, что ирландцы способны, услышав чей-то говор, с точностью до двадцати миль определить, из каких мест на их общей родине происходит собеседник.
Неожиданно перед Джокером возникли два подростка. На обоих были зеленые свитера и зеленые шарфы вокруг шеи. Один из них, тот, что был повыше, нес в руке зеленое ведерко. Он протянул его Джокеру, и тот увидел в ведерке монеты и банкноты.
– Не дадите ли что-нибудь на дело? – попросил подросток.
Его выговор, резкий и в нос, говорил о том, что он родом из Белфаста. Такие же агрессивно вздернутые подбородки Джокеру не раз приходилось видеть у многих северо-ирландских подростков-католиков. Эти юнцы пытались с помощью Ирландской республиканской армии запугать местное население. Они были далеки от политики и зачастую не имели никакого представления об идеалах и целях ИРА – знали только, что она хочет выгнать британские войска из Ирландии. Но вступление в эту организацию избавляло от скуки и безнадежности, охватывавших их в очереди за пособием по безработице, и отчасти возвращало чувство самоуважения. Появлялся также шанс присвоить пару монет из собранного «на дело».
Джокер достал кошелек. Вытирая стакан, Коротышка наблюдал за происходящим из-за стойки бара.
– На доллары можно купить патроны для наших славных парней, – сказал второй юнец.
Джокер опустил в ведерко пятидолларовую купюру.
– Спасибо, мистер, – проговорил один из парней.
– Не за что, – с улыбкой отозвался Джокер.
Ребята с важным видом подошли к строителям и протянули им ведерко. Подобная процедура сбора средств на поддержание ИРА была обычной в питейных заведениях Белфаста, но то, что здесь, в Соединенных Штатах, это делалось так же открыто, удивило Джокера. Интересно, подумал он, а знают ли американцы, пополняющие своими деньгами казну ИРА, на что идут их средства? У американцев ирландского происхождения слишком романтичное представление об этой организации. Ее бойцы видятся им этакими вольными борцами за свободу, противостоящими армии захватчиков, не имеющей права находиться на их родине. Джокер знал, насколько ошибочны подобные представления. Для него аббревиатура ИРА означала предательские засады, бомбы в переполненных торговых центрах и молоденьких солдат, застреленных в спину.
Джокер допил виски и вернулся к стойке за добавкой. Коротышка налил ему еще одну двойную порцию и подал кувшин с водой.
– Я видел, как вы что-то пожертвовали на дело, – сказал он доверительно.
– А попадут ли деньги туда, куда надо? – спросил Джокер.
– Можете не сомневаться, – заверил его Коротышка со зловещей ухмылкой на лице. – Если они вздумают помешать этим ребятам, то получат пулю, не успев сказать «мама».
Он подавил смешок и поставил чистый стакан в шкафчик.
– Я все стараюсь по акценту определить, откуда вы. Случайно не из Белфаста?
– Я переехал в Шотландию еще ребенком, а потом несколько лет жил в Лондоне, – объяснил Джокер.
– Сразу видно, – с удовлетворением отметил бармен. – А что привело вас в Большое яблоко?[4]
– Возникли проблемы с налогами, – ответил Джокер. – Я подумал, что найду здесь какую-нибудь работу, пока не улягутся страсти.
– А что вы умеете делать?
Джокер пожал плечами.
– Все понемногу. Был каменщиком, работал в баре. Брался за все, что подворачивалось.
– У вас есть зеленая карта?[5]
Джокер засмеялся и поднял стакан.
– Ну да. И еще обратный билет на «Конкорд».
Перегнувшись через стойку, он продолжал болтать с Коротышкой, одновременно прислушиваясь к разговору ирландских строителей.
– Как я выгляжу? – спросил Коул Говард, глядя в зеркало и завязывая галстук.
– Ты собираешься надеть этот галстук, милый? – поинтересовалась жена, стоявшая у него за спиной.
Говард вздохнул. Именно это он и собирался сделать, но было совершенно очевидно, что Лиза не одобряет его выбор. Она подошла к гардеробу и достала синий галстук, который подарила ему несколько лет назад на Рождество.
– Попробуй вот этот, – предложила она.
Говард не мог не признать, что жена права. Этот галстук гораздо больше подходил к его темно-синему костюму.
Лиза молча стояла у туалетного столика и ждала, что он скажет по поводу ее нового платья. Сшитое из бледно-зеленого шелка, оно оставляло открытыми плечи и едва доходило до колен. Свои длинные белокурые волосы Лиза завязала в конский хвост. Говард прекрасно знал, что эту прическу любил ее отец. Маленькая папина дочка. Вокруг шеи обвивалось тонкое золотое ожерелье с бриллиантами – подарок Теодора Клейтона.
– Фантастика! – сказал он.
– Правда?! – явно польщенная, воскликнула она.
Говард никак не мог понять, почему Лиза была так не уверена в себе. Красивая, хорошо образованная женщина, замечательная мать двоих очаровательных детей, дочь одного из самых богатых людей штата, она тем не менее постоянно нуждалась в одобрении.
– Ну конечно, – подтвердил он, подходя к ней и заключая ее в объятия.
Лиза засмеялась и оттолкнула его.
– Ты сотрешь всю мою косметику, – запротестовала она.
– Да тебе она вообще не нужна, – сказал Говард, опять пытаясь поцеловать ее.
Она выскользнула из его рук.
– Потом. Пойду посмотрю, что делают Эдди и Кэтрин.
Говард последний раз взглянул на себя в зеркало и начал спускаться вниз, где сидела приходящая няня его детей, дочь одного из соседей, и смотрела «Стар Трек».
– Привет, Полина, – поздоровался он.
– Добрый день, мистер Говард, – ответила та, не отрываясь от экрана.
Полина была хорошенькой девушкой, но еще в том неуклюжем возрасте, когда уже осознаешь, что мужчины интересуются тобой, но еще не знаешь, как на это реагировать. Дочери Говарда предстояло стать такой же не раньше, чем через добрый десяток лет, но он уже со страхом думал об этом.
– Как там поживает капитан Кирк? – спросил Говард рассеянно.
Полина посмотрела на него, подняла брови и вздохнула.
