подаяние на улицах!
Он наклонился к прикроватной тумбочке и налил себе еще «Старого ворчуна». Поднося стакан к губам, Джокер краем глаза заметил какое-то движение за окном. Рука непроизвольно дернулась, и виски пролилось на постель. За стеклом он увидел кошку, которая стояла на задних лапах на подоконнике, уперевшись передними в окно. Она уставилась на Джокера немигающими изумрудно-зелеными глазами. Левое ухо животного было разорвано в драке, шерсть свалялась и местами была покрыта чем-то похожим на масло. Джокер приветственно поднял стакан и выпил. Затем он опять повернулся было к телевизору, где в это время рекламировали обезжиренный сырный салат, не содержащий холестерина, но кошка начала скрестись в стекло, пытаясь привлечь его внимание. Пришлось пойти и открыть окно. Как только Джокер приподнял нижнюю створку, кошка спрыгнула на ковер и начала красться к кровати. Он стоял и наблюдал, как она вскочила на лежавшее на постели покрывало и осторожно пошла к тумбочке. Деликатно обнюхав бутылку со спиртным, кошка сморщила нос и осуждающе посмотрела на Джокера.
– Это всего лишь виски, – извиняющимся тоном произнес он.
Кошка жалобно мяукнула.
– А вот молока-то у меня и нет, – продолжал он.
Кошка спрыгнула с кровати и прошлась по комнате. Заглянув за дверь ванной, она понюхала, фыркнула и опять забралась на подоконник. Взглянув на Джокера, она еще раз грустно мяукнула, словно прося в следующий раз позаботиться о молоке, и помчалась вниз к пожарной лестнице.
Джокер устроился поудобнее и принялся размышлять о том, что ему предстояло сделать. Смотреть телевизор и одновременно думать не составляло особого труда. Почти все свое детство он провел в крохотной двухкомнатной квартирке вместе с двумя младшими братьями и безработным отцом. Телевизор в доме работал по восемнадцать часов в сутки, а уединение было редкой роскошью. В семнадцать лет Джокер пошел в армию. Жизнь в казарме мало чем отличалась от жизни дома, и к двадцати годам он привык сосредоточиваться на своих мыслях независимо от того, что происходило вокруг.
Уже больше недели Джокер работал в кабачке «Филбинз». Чаще всего его напарником был Коротышка, но иногда он встречал и других барменов, занятых неполный день. Их было двое, подростки из Белфаста. Как и Джокер, они работали без соответствующего разрешения. Мэтью Бейли пока не появлялся, а вот кое-кого из тех, чьи фотографии Джокер видел в досье, с которыми знакомился перед своей последней секретной миссией в Северной Ирландии, он в баре уже приметил. Это были, во-первых, два боевика, в свое время отбывавшие срок в тюрьме «Лонг Кеш», причем не за убийство, а за вооруженное ограбление, и, во- вторых, маленький сварливый человечек – изготовитель бомб домашнего производства. Ему было за тридцать, он носил небольшие усики, как у Гитлера, и беспрерывно курил сигареты «Бенсон и Хеджиз». Он называл себя Фредди Гловером, но Джокер знал его как Гэри Мэддена. Его разыскивала британская полиция, подозревая в причастности к взрыву, в результате которого были убиты четыре армейских музыканта и еще девять ранены.
Все трое чувствовали себя в баре как дома. Публика же воспринимала эту троицу как национальных героев – при их появлении все поворачивали к ним головы и провожали их глазами, пока они не занимали свои излюбленные места, обмениваясь улыбками и приветствиями с сидящими в баре. Несколько раз за вечер им посылали бесплатную выпивку – в основном рабочие-строители. Однажды Джокер спросил Коротышку, давно ли эти люди находятся в Нью-Йорке. Коротышка в ответ со значительным видом постучал по кончику своего носа и подмигнул.
– Лишняя болтовня может стоить жизни! – предостерег он Джокера, и тот не стал настаивать.
С кем Джокер пока еще не повстречался, так это с хозяином кабачка «Филбинз». Хотя нанял его Коротышка, и он же каждый вечер расплачивался с ним потертыми бумажными купюрами, было совершенно ясно, что Коротышка – не хозяин заведения: Джокер несколько раз видел, как тот украдкой прятал в карман часть выручки из кассы. Коротышка знал всех завсегдатаев бара по имени. Из невольно подслушанных разговоров Джокер понял, что бармен вступил в члены ИРА еще подростком, а в Штаты переехал в начале восьмидесятых годов. В числе тысяч других ирландцев он получил американское гражданство в 1991 году. В баре Коротышка был единственным, кто работал на законном основании. Джокер несколько раз хотел завести с ним разговор о Мэтью Бейли, но потом решил, что не стоит выдавать себя раньше времени. Коротышка был сообразительным и остроумным малым, и Джокер сомневался, что сможет выведать у него что- нибудь, особенно касающееся активных членов ИРА. Однако именно бармен вдруг сам начал прощупывать Джокера, спросив о его прошлом и теперешних взглядах. Беседа проходила во время мытья посуды и обслуживания посетителей. Джокеру не составило труда придерживаться своей легенды, и через несколько дней Коротышка прекратил расспросы и стал более дружелюбным.
Кабачок «Филбинз» был городским центром сбора средств для ИРА. Небольшая комнатка в задней половине дома часто использовалась для этих целей. Время от времени Джокер видел, как из нее выходили мужчины, засовывая в карманы тугие кошельки. Как-то в порыве откровенности Коротышка объяснил Джокеру, что боевики ИРА, бежавшие из Великобритании от полиции, не могут найти работу и существуют на средства организации. Бар был также неофициальным бюро по трудоустройству, услугами которого пользовалась вся ирландская община Нью-Йорка. За столиками в кабачке постоянно сидели представители строительных компаний. Они потягивали свой любимый портер и читали ирландские газеты. Одновременно в баре не ослабевал поток посетителей, и нескольких шепотом сказанных слов оказывалось достаточно, чтобы ищущие работу покидали «Филбинз» с запиской, на которой был нацарапан адрес места, где требовались рабочие руки. Строительным конторам люди были нужны постоянно, и платили они наличными. Как только Джокер упомянул о том, что когда-то работал каменщиком, сразу несколько человек предложили ему работу, причем с зарплатой гораздо большей, чем он получал в баре. Однако Джокер отклонил все эти предложения, понимая, что «Филбинз» – значительно более удобное место для сбора информации об ИРА, чем любая строительная площадка.
Скучая, Джокер пощелкал кнопками пульта дистанционного управления. На телевизионных каналах не было ничего нового, все это он уже видел: «Остров Джиллигена», «Я обожаю Люси», «Ангелы Чарли», «Мистер Эд». Бесконечные сериалы и шоу, прерываемые одной и той же одуряющей рекламой. Взяв стакан с виски, Джокер осторожно установил его на животе. Местонахождение Бейли по-прежнему оставалось для него такой же загадкой, как и в день приезда, и Джокер понимал, что рано или поздно ему придется предпринять более энергичные поиски. Пока он был сверхосторожен и почти ни с кем не заводил разговор о Бейли. Правда, пару раз он упомянул его имя за пределами кабачка, но это ни к чему не привело. Джокер понимал, что если кто-нибудь и имеет представление о том, где находится Бейли, так это владельцы «Филбинза», но спросить напрямую значило привлечь внимание к себе самому. Пока ирландская община приняла его благосклонно, но все может измениться в мгновение ока. Как-то поздно вечером он стал невольным свидетелем разговора строителей, обсуждавших «десантника», пытавшегося когда-то проникнуть в закулисную жизнь бара. Джокер догадался, что речь шла о Пите Мэньоне. Когда он решил подойти к их столику и забрать пустые стаканы, строители уже сменили тему. Этот эпизод напугал Джокера. Не следовало забывать о том, что многие посетители бара – активные члены ИРА, причастные к убийствам британских солдат и мирных жителей.
Джокер еще быстрее защелкал кнопками пульта, одновременно обдумывая, как бы достичь своей цели без особого риска. Подняв стакан с виски, он уже поднес было его к губам, намереваясь сделать глоток, как вдруг обратил внимание на свое отражение в зеркале, висевшем над туалетным столиком. Собственный вид заставил его вздрогнуть. Джокер и не предполагал, что настолько потерял форму – зеркало безжалостно отразило обрюзгшее тело и нездоровую бледность кожи.
Выключив телевизор, Джокер поставил стакан на прикроватную тумбочку и встал перед зеркалом. Стоя он выглядел ничуть не лучше. Джокер попытался втянуть живот и расправить плечи. Чуть получше, но не слишком. С глубоким печальным вздохом он сел на потертый ковер и завел руки за голову. Не сводя глаз со стакана с выпивкой, быстро и с усилием начал наклоняться и выпрямляться. Давно забытое ощущение мышечного напряжения заставило его застонать.
В кабинете Фрэнка Салливана, расположенном в штаб-квартире ФБР на Федерал-плаза в Манхэттене, кроме него, работали еще четверо сотрудников, но застать на месте, как правило, можно было только кого-то одного. Служба в отделении по борьбе с терроризмом в Европе предполагала ведение слежки, причем зачастую скрючившись на заднем сиденье автомобиля или затаившись в темной комнате. Наблюдение, мучительное ожидание, а также многочисленные встречи с осведомителями в парках или кинотеатрах. В результате сугубо бумажная работа все больше накапливалась, и сейчас Салливану предстояло разбираться с целой грудой дел.
Он налил себе чашку черного кофе из кофеварки, которую сотрудники купили на собственные деньги вскладчину и установили рядом с кипой папок, содержавших входящую почту. В основном в этих папках – бледно-голубых, как почему-то было принято в ФБР – находились ответы на запросы, которые Салливан посылал в Королевскую тайную полицию в Белфасте. Информация же от МИ-5, британской контрразведывательной службы, всегда хранилась в скоросшивателе. Так повелось с тех пор, как одно из досье по ошибке попало в Белфаст. В нем содержались критические замечания офицера из МИ-5 по поводу секретной операции КТП, и утечка этой информации наделала много шуму. В оба конца полетели гневные письма, агент ФБР был переведен для дальнейшего прохождения службы в Фэрбанкс на Аляске, и отныне было решено четко помечать информацию, поступающую от МИ-5, и письма, приходящие из Королевской тайной полиции, и хранить их только отдельно. С полдюжины дел, находившихся сейчас на столе у Салливана, поступили от МИ-5.
В последние годы – с тех пор, как активисты ИРА стали все чаще находить убежище в Соединенных Штатах, – поток бумаг, курсирующих между ФБР, МИ-5 и КТП, резко возрос. За два прошедших года в Великобритании оборвалась жизнь более десяти известных активистов ИРА. Одни пострадали в результате аварий на дорогах, другие были убиты во время проведения секретных операций. Кто-то покончил жизнь самоубийством, а несколько человек были хладнокровно застрелены неизвестными. Поползли слухи о некой карательной операции, были сделаны соответствующие запросы в Палате общин. В «Санди таймс» появилось несколько статей-расследований, в которых выдвигалась мысль о том, что САС последовательно ликвидирует высшие эшелоны террористической организации. Однако все это осталось недоказанным.
До 1992 года слежку за ИРА осуществлял Специальный отдел британской полиции. Он занимался этим еще в прошлом веке. Специальный отдел был создан для борьбы с ирландскими националистами. Салливан и его коллеги предпочитали иметь дело именно со Специальным отделом, так как в отличие от МИ-5 там работали настоящие полицейские, как и те, что служили в ФБР. Сотрудники же МИ-5 были шпионами, рабочая нагрузка которых значительно уменьшилась после распада Советского Союза. Многие из них почему-то усвоили снисходительный тон по отношению к ФБР. Как-то Салливану довелось провести три месяца в Лондоне. Он работал в офисе МИ-5 на Керзон-стрит вместе с британскими специалистами по борьбе с терроризмом, что было тогда составной частью ныне отмененной программы обмена опытом. У него сложилось впечатление об агентах МИ-5 как о холодных и чопорных парнях, юмор которых он так и не научился понимать. Казалось, они больше заинтересованы в том, чтобы подчеркнуть собственное превосходство, а не поделиться опытом, и по возвращении в Нью-Йорк Салливан отчетливо осознал, что потратил время зря. Кое-какие личные знакомства, которые он завязал в Лондоне, перестали что-либо значить, как только Салливан пересек Атлантику, и ему, как всегда, проще было получить ответ на запрос, отправленный в КТП, чем на Керзон-стрит.
Время от времени МИ-5 посылала своих собственных агентов в Соединенные Штаты, не уведомляя об этом ФБР, и отношения между двумя ведомствами были, мягко говоря, натянутыми. Салливан снял с полки несколько бледно-голубых папок и углубился в них. В двух содержались присланные по телексу просьбы дать информацию об активистах ИРА, след которых британцы, по всей видимости, потеряли. Салливан улыбнулся и сунул эти папки в нижний ящик стола. Конечно, рано или поздно ими придется заняться, но, по его мнению, не в первую очередь.
Оставалось еще четыре папки. В одной был ответ МИ-5 на просьбу дать информацию о Дамиене О'Брайене. Этот парень недавно начал работать в кабачке
