химикалии. Берберы из рабочей бригады даже проделали диковинный племенной ритуал – возможно, дабы потешить себя. Но вскоре стало ясно, что через дверь нам не войти. Мы предположили, что это какой-то дренажный тоннель или путь аварийной эвакуации, запечатанный невесть сколько тысяч лет назад.
После некоторых дебатов Совет «Иммари» – то бишь Канн, Крейг и лорд Бартон, мой новоиспеченный тесть – решил, что нам надобно двинуться вверх по сооружению, в район, где находятся карманы метана. Он замедлил наше продвижение, но в последние несколько недель появились признаки, что мы приближаемся к какого-то рода входу. Гладкая поверхность сооружения – какой-то металл тверже стали, почти не издающий звука, если по нему ударить – начал отклоняться от вертикали. А неделю назад мы нашли ступеньки.
Пыль рассеивается, и я вижу еще отрезок лестницы. Рутгер орет на проходчиков, чтобы пошевеливались, словно эта штуковина может сбежать.
Сквозь пылевую завесу у меня за спиной доносится топот, и ко мне подбегает мой помощник.
– Мистер Пирс! Ваша жена у вас в кабинете. Хочет видеть вас.
– Рутгер! – гаркаю я. Он оборачивается. – Я беру вагонетку. Никаких взрывов, пока я не вернусь.
– Черта лысого! Мы совсем рядом, Пирс.
Схватив коробку с капсюлями, я бросаюсь к вагонетке.
– Гони на поверхность, – приказываю я помощнику.
Позади Рутгер изрыгает тираду по поводу моей трусости.
На поверхности я быстро переодеваюсь и мою руки. Но не успеваю направиться в контору, как на складе звонит телефон и входит управляющий.
– Извините, мистер Пирс, она ушла.
– Что ей сказали?
– Извините, сэр, не знаю.
– Она больна? Она идет в больницу?
– Я… – Тот с виноватым видом разводит руками. – Прошу прощения, сэр, я не спрашивал…
Не успевает он договорить, как я выбегаю из дверей и сажусь в машину, гоня в больницу, но там ее нет, там она и не показывалась. Из больницы телефонистка соединяет меня с телефоном, только что установленным в нашем особняке. Он звонит десять раз кряду.
– Извините, сэр, никто не отвечает… – встревает телефонистка.
– Пусть звонит. Я подожду.
Еще пять звонков. Еще три, и трубку берет наш дворецкий Десмонд.
– Резиденция Пирсов, говорит Десмонд.
– Десмонд, миссис Пирс дома?
– Да, сэр.
Я жду.
– Ну же, тогда пригласи ее к аппарату, – не выдерживаю, не в силах скрыть свою нервозность, как ни стараюсь.
– Разумеется, сэр! – смущенно отзывается дворецкий. Он не привык к телефону. Вероятно, как раз поэтому он так долго и не отвечал.
Проходит три минуты, а затем трубку снова берет Десмонд.
– Она у себя в комнате, сэр. Не следует ли мне послать Миртл, чтобы та вошла и узнала…
– Нет. Я сейчас приеду.
Дав отбой, я выбегаю из больницы и снова запрыгиваю в авто. Понукаю помощника гнать все быстрее и быстрее. Мы очертя голову проносимся по улицам Гибралтара, заставив несколько экипажей свернуть в сторону и распугивая на каждом повороте покупателей и туристов.
Прибыв домой, я выпрыгиваю, взбегаю по ступеням, распахиваю двери и вихрем проношусь через фойе. Каждый шаг пронзает ногу болью, я обливаюсь потом, но мчусь вперед, подгоняемый страхом. Вскарабкавшись по парадной лестнице на второй этаж, по прямой устремляюсь к нашей спальне и вхожу без стука.
Хелена оборачивается. Мое появление явно ее изумило. Да и мой вид тоже – пот каплет со лба, тяжелое дыхание, лицо искажено гримасой боли.
– Патрик?
– Ты в порядке? – выдыхаю я, усаживаясь к ней на кровать, и, откинув толстые покрывала, провожу ладонью по ее округлившемуся животу.
Она садится в кровати.
