Это же
– Там дверь в стене, – произнесла Астрид. Ее голос больше не был хриплым. Глаза стали прежними… но не одновременно, а по одному. И теперь смотрели на Джейкобса. – Вы не можете ее видеть. Она маленькая и покрыта плющом. Уже сухим. Она ждет по ту сторону, над разрушенным городом. Выше бумажного неба.
Хотя кровь не может застыть в жилах, мне показалось, что моя застыла.
– Кто? – спросил Джейкобс. Он взял ее за руку. Уже не улыбаясь. – Кто ждет?
– Да. – Она смотрела прямо ему в глаза. –
– Кто, Астрид?
Она молчала, но ее рот вдруг растянулся в жуткой ухмылке, обнажившей все зубы.
– Не та, кого
Он залепил ей пощечину. Голова Астрид дернулась в сторону, с ее губ сорвался сгусток слюны. Вскрикнув от удивления, я схватил его за запястье, когда он занес руку для нового удара. Мне едва удалось удержать его. Он оказался гораздо сильнее, чем следовало. Такую силу придает только истерика. Или дикая ярость.
–
– Перестань, – произнесла Астрид слабым, но ясным голосом. – Перестань, Дженни.
Дженни обернулась. Ее глаза расширились от изумления: на бледных щеках Астрид начал проступать розовый румянец.
– Почему ты кричишь на него? Что-то случилось?
Астрид повернулась к Джейкобсу:
– Когда вы начнете? Лучше поторопиться, потому что боль очень… очень…
Мы втроем уставились на нее. Нет, нас было уже пятеро, потому что Руди с Нормой вернулись и застыли в дверях, глядя во все глаза.
– Погодите, – сказала Астрид. – Погодите минутку.
Она прикоснулась к своей грудной клетке. Ощупала обвисшие остатки грудей. Надавила на живот.
– Вы уже все сделали, верно? Я знаю, что вы сделали, поскольку не чувствую никакой боли! – Она глубоко вдохнула и выдохнула с недоверчивым смехом. – И я могу дышать, Дженни.
Дженни Ноултон опустилась на колени, воздела руки вверх и принялась читать «Отче наш» с такой скоростью, будто пластинку- сорокапятку запустили на семидесяти восьми оборотах в минуту. К ней присоединился другой голос – Нормы. Она тоже стояла на коленях.
Джейкобс бросил на меня взгляд, смысл которого не вызывал сомнений:
Астрид попыталась выбраться из коляски, но ослабевшие ноги подогнулись. Я подхватил ее, не дав упасть лицом вниз, и обнял.
– Пока еще рано, милая, – сказал я. – Ты слишком слаба.
Пока я устраивал ее в кресле, она не сводила с меня изумленного взгляда. Кислородная маска соскочила и теперь бесполезно болталась на левой стороне шеи.
– Джейми? Это ты? Что ты здесь делаешь?
Я посмотрел на Джейкобса.
– Кратковременная потеря памяти после лечения случается часто, – объяснил он. – Астрид, вы можете сказать, кто сейчас президент?
Она растерялась, услышав столь неожиданный вопрос, но ответила без колебаний:
– Обама. А Байден – вице-президент. Мне правда лучше? Это надолго?
– Да, и это надолго, но сейчас важно другое. Скажите…
– Джейми, это правда ты? Какой ты стал седой!
– Да, – согласился я, – с этим не поспоришь. Послушай Чарли.
– Я с ума по тебе сходила, – призналась она. – Но хотя ты умел играть, а вот танцором никогда хорошим не был, разве что под кайфом. У нас был ужин в «Старленде» после выпускного, и ты заказал… – Она замолчала и облизнула губы. – Джейми!
– Слушаю тебя.
– Я могу дышать. Я на самом деле снова
