свободное время в конце недели.
9 мая 2013 г. примерно в 3:30 я бездельничал, когда ко мне подошел Павел. Он сказал: «Там что-то интересное, тебе, наверное, захочется посмотреть. Маленькие вспышки и салюты снаружи». Английский у Павла был не очень хороший, поэтому мне потребовалась пара секунд, прежде чем я понял, что он говорит. Потом я сообразил: Россия, День Победы, салюты — звучит осмысленно, хотя я был удивлен, что он смог увидеть их из космоса. Я полетел в российский сегмент, чтобы посмотреть в иллюминатор: стоп, это происходило не на Земле. Создавалось впечатление, что с левой стороны МКС взлетают какие-то светлячки.
Внутри станции не было никаких сигналов о проблемах, и первое, что пришло мне в голову, — в нас врезался метеорит, в результате чего возникло небольшое повреждение. Том сделал несколько фотоснимков с помощью большого объектива, и когда мы увеличили изображения, то увидели, что эти светлячки были разной формы, как будто это были пятна краски или маленькие сгустки чего-то непонятного. Явление было странным и явно заслуживало обсуждения с наземными службами. Перед тем как связаться с Землей, мне пришлось пару минут подумать, как сформулировать проблему. «Хьюстон, станцию окружают маленькие неопознанные летающие объекты» звучало как-то не очень здорово. Я дал немного более осторожную формулировку, рассказав Центру управления, что мы наблюдаем некие пятна; там согласились с гипотезой о повреждении вследствие удара метеорита, так как на Земле не заметили ничего необычного в приходящей со станции телеметрии. Мы сделали еще несколько снимков с разных ракурсов, отправили их на Землю и занялись своими делами.
Примерно четыре часа спустя мы получили сообщение с Земли: на МКС по левому борту происходит утечка аммиака. Это серьезная проблема. Аммиак используется в теплообменниках для охлаждения мощных станционных батарей, систем преобразования энергии и жилых помещений. На станции несколько независимых контуров охлаждения. Тот, в котором обнаружилась утечка, охлаждал сильно нагруженную электросиловую шину; без этого контура на станции придется существенно снизить энергопотребление — все наши эксперименты нужно будет приостановить из-за недостатка мощности и чтобы избежать потенциального перегрева. Я мысленно прикинул возможные варианты: можно позволить аммиаку вытечь и лишиться мощной силовой линии, можно оставить эту проблему для решения следующему экипажу, ну и можно отложить наше возвращение и попытаться решить проблему самим и немедленно — возможно, нам потребуется неделя, чтобы подготовиться к выходу в открытый космос. По прошествии еще нескольких часов плохих новостей добавилось: скорость утечки возрастала. Станция теряла свой источник жизненной силы.
Те, кто находился внутри станции, непосредственной опасности не подвергались. Так или иначе, в нашем распоряжении были «Союзы» — наши спасательные лодки для отступления, если ситуация ухудшится. Но, как вы можете себе представить, нашей основной темой для разговоров очень быстро стало обсуждение того, что мы будем делать с этой утечкой. Мы с Романом и Томом должны были покинуть станцию меньше чем через четыре дня, но как мы могли это сделать? Выйти в открытый космос, чтобы попытаться обнаружить источник утечки, теперь было необходимо, но если бы мы улетели в запланированный день, то осуществить его можно было бы только после прибытия с Земли следующего экипажа, то есть недели спустя. Павел и Александр не смогли бы самостоятельно выйти в космос; они не были подготовлены к работе в американском сегменте, да и их российские скафандры были несовместимы с системами в этой части станции. И астронавт НАСА Крис Кэссиди тоже не мог выйти в космос — одиночная работа в открытом космосе слишком опасна.
К 11 часам вечера у оператора связи не было для нас новостей, кроме той, что в Центре управления все продолжают попытки найти решение. Я сказал экипажу, что нужно идти спать: к завтрашнему дню нам следует хорошо отдохнуть и быть готовыми ко всему. Также я предложил Роману и Тому, если они посчитают нужным, сообщить своим женам, что мы, возможно, не вернемся домой, как запланировано. Потом я сам позвонил и рассказал об этом Хелен. Она ответила: «Ох… ну что же, пока с тобой все хорошо, мы справимся». Разве у нас был другой выбор?
В пятницу мы проснулись в 6 часов утра, как обычно, и первое, что мы сделали, — проверили на своих ноутбуках расписание дел на день, которое нам всегда отправляли из НАСА ночью. Расписание нам сообщило: «Добро пожаловать в день подготовки к выходу в открытый космос!» Мне понадобилось мгновение, чтобы осознать. Вчера не было никаких намеков на подобный поворот событий. Совершить выход в открытый космос после всего лишь одного дня подготовки было неслыханно. Обычно работа в космосе планируется за годы, ну или по крайней мере за месяцы до выхода; даже при незапланированных выходах вся процедура сначала проходит апробацию в бассейне в Космическом центре Джонсона.
Но у нас на это не было времени. В НАСА хотели сохранить как можно больше аммиака, поэтому план был такой: извлечь блок управления насосом и попытаться выяснить, что там происходит. Когда вы замечаете воду под холодильником, вы не знаете, течет ли из трубки, из стенки или из самого компрессора. Первым делом нужно отодвинуть холодильник от стены. Та же идея лежала в основе нашего плана выхода в космос: вытащить ящик с большим насосом, расположенным в дальнем конце станции, на максимально возможное расстояние, только чтобы он не вывалился. И ночью было решено, что Крис выйдет в космос под номером 1, а Том будет
