устраивают балы... В общем, он — сердце города. Говорят, все дороги ведут в Зал.
— Похож на церковь. Хотя у вас ведь нет церквей?
— Зачем они? Нас хранят башни, их достаточно. Потому мне и нравится бывать в Идрисе — тут спокойно.
— Так ты не местный? — уставилась на Себастьяна Клэри.
— Нет, я из Парижа. Навещаю Алину, она приходится мне двоюродной сестрой. Моя мать и ее отец, дядя Патрик, были братом и сестрой. Многие годы родители Алины руководили пекинским Институтом, а в Аликанте вернулись лет десять назад.
— Они не... Пенхоллоу не состояли в Круге?
В ответ уже Себастьян посмотрел на нее пораженно. Он молчал, когда они уходили с площади, возвращаясь в лабиринт темных улиц.
— Почему ты спросила о Круге?
— Ну... в нем состояли Лайтвуды.
Когда они проходили под фонарем, Клэри искоса глянула на Себастьяна. В черном сюртуке и белой сорочке он походил на викторианского джентльмена. Взять бы перо и чернилами нарисовать его портрет. Ах, эти локоны у висков...
— Пойми, — продолжил Себастьян, — многие молодые Охотники в Идрисе и за его пределами состояли в Круге. Состоял в нем и дядя Патрик, но он вышел из Круга, едва осознав, насколько серьезна игра Валентина. Дядя с тетей не участвовали в Восстании: Патрик, скрываясь от Валентина, уехал в столицу Китая и там, в Институте, познакомился со своей будущей женой. Когда Лайтвудов и прочих членов Круга судили за предательство, Пенхоллоу проголосовали за милость и ссылку вместо проклятия. Лайтвуды в долгу не остались.
— А твои родители? Они-то состояли в Круге?
— Не совсем. Мама была младше дяди Патрика, и он, отправляясь в Пекин, отослал ее в Париж. Там мама и встретила моего отца.
— Патрик старше твоей мамы?
— Она умерла. И папа тоже. Меня растила тетушка Элоди.
— А-а... — только и сказала Клэри, чувствуя себя донельзя глупо. — Прости.
— Я их не помню. То есть почти забыл. Раньше хотелось, чтобы у меня был старший брат или сестра, которые могли бы рассказать, каково жить с моими родителями... — Себастьян задумчиво посмотрел на Клэри: — Можно, я спрошу кое о чем? Ты ведь знала, как твой брат отреагирует, если ты здесь появишься, и все равно пришла. Почему?
Не успела Клэри ответить, как узкий переулок закончился и вывел на знакомую неосвещенную площадь с забытым колодцем.
— Колодезная площадь, — разочарованно произнес Себастьян. — Я думал, мы будем дольше идти.
Клэри посмотрела в сторону моста, аркой проходящего над каналом. Невдалеке уже виднелся дом Аматис: во всех окнах горел свет.
— Дальше я одна, спасибо, — вздохнув, сказала Клэри.
— Может, проводить тебя до...
— Нет-нет. Иначе и тебе попадет.
— Попадет? За то, что я по-джентльменски проводил тебя до дома?
— Просто никто не должен знать, что я в Аликанте. Это тайна. Ты — без обид, ладно? — человек посторонний.
— Хотелось бы изменить это обстоятельство. Узнать тебя поближе, — сказал Себастьян одновременно и весело, и стесняясь, будто неуверенный, что его поймут правильно.
— Себастьян. — На Клэри вдруг накатила жуткая усталость. — Я рада, что ты хочешь узнать меня ближе, но сил на общение не осталось. Прости.
— Я и не...
Однако Клэри уже направлялась к мосту. На полпути она обернулась. В пятачке лунного света Себастьян казался таким печальным, покинутым. Глядя на темные волосы, упавшие ему на глаза, Клэри сказала:
— Рагнор Фелл.
— Что?
— Ты спрашивал, почему я прибыла сюда, позабыв о запрете. Моя мама больна. Очень. Может быть, даже смертельно. Спасти ее способен маг по имени Рагнор Фелл. Правда, я не знаю, где его искать.
— Клэри...
— Спокойной ночи, Себастьян, — пожелала Клэри и отвернулась.
Взобраться по решетке оказалось намного трудней, чем спуститься. Ботинки скользили по влажной каменной стене, и Клэри вздохнула с облегчением, лишь когда перевалилась через подоконник. Она даже не спрыгнула — плюхнулась на пол.
