дело. Если он умрёт… — Его голос ужесточился. — Ты знаешь самый простой способ это остановить. Воткнуть кинжал мне в сердце. Я удивлён, что ты не сделала этого, пока я спал.
— Ты бы смог? Если бы это была я? — её голос дрожал. — Я верю, что поступила правильно. Я до сих пор верю в это. Дай мне свое стило, я сделаю портал.
— Ты не можешь сделать портал внутри дома, — сказал Джейс. — Не сработает. Единственный вход и выход — сквозь стену вниз по лестнице, в кухне. Это единственный способ выбраться отсюда.
— Ты сможешь отправить нас в Голод Молчания? Если мы вернемся, Безмолвные Братья могут найти способ разделить вас с Себастьяном. Если мы расскажем Конклаву план Себастьяна, они будут готовы…
— Я могу отправить нас к одному из входов, — ответил Джейс. — И я сделаю это. Я пойду. Мы пойдём вместе. Но просто, чтобы между нами не было недопонимания, Клэри, ты должна знать — они убьют меня. После того, как я им расскажу все, что знаю — они убьют меня.
— Убьют тебя? Нет, они не…
— Клэри. — Его голос был нежным. — Как хороший Сумеречный охотник я должен добровольно умереть, чтобы остановить то, что Себастьян собирается сделать. Как хороший Сумеречный охотник, я должен.
— Но в этом нет твоей вины. — Она повысила голос и пыталась его снизить, не желая, чтобы Себастьян внизу услышал. — Ты был беспомощен, ты не мог справиться с тем, что с тобой произошло. Ты в этом случае — жертва. Это не ты, Джейс; это кто-то ещё, тот, кто носит твоё лицо. Тебя не следует наказывать…
— Это не вопрос наказания. Это практичность. Убьют меня — Себастьян умрёт. Это не отличается от того, чтобы пожертвовать собой в бою. Это хорошо звучит, чтобы сказать, что я не выбирал подобного. Это случилось. И настоящий я вскоре опять исчезнет. И, Клэри, я знаю, что это не имеет смысла, но я помню это… я помню всё. Я помню прогулку с тобой по Венеции, и ту ночь в клубе, и, как мы спали в этой кровати, и ты не понимаешь? Я хотел этого. Это всё, что я когда-либо хотел, жить с тобой, как сейчас, быть с тобой, как сейчас. Что я должен думать в ситуации, когда самое худшее, что со мной произошло, дало мне все то, о чем я мечтал? Возможно, Джейс Лайтвуд и счел бы это неправильным и испорченным, но Джейс Вэйланд, сын Валентина… любит эту жизнь. — Его глаза были широко открыты и сияли золотом, когда он посмотрел на нее, и она вспомнила Разиэля, о том, что в его взгляде содержалась вся свобода и вся печаль мира. — И именно поэтому я должен идти, — сказал он. — Пока это не прекратило действовать. До того, как я снова стану им.
— Идти куда?
— В Город Молчания. Я должен вернуться и вернуть Чашу.
Часть 3. Все меняется…
Всё меняется, меняется вконец: Рождается ужасная красота.
Глава 18. Разиэль
Саймон сидел на заднем крыльце фермы, глядя на тропинку, что вела сквозь яблоневый сад и спускалась вниз к озеру. Изабель и Магнус были на тропинке, Магнус смотрел на озеро, затем на низкие горы, оценивая местность. Он делал заметки в небольшой книге ручкой, конец которой светился сверкающим сине-зеленым светом. Алек стоял поодаль, глядя на деревья, выстилающие гряды холмов, которые отделяли дом от дороги. Он, казалось, старался оставаться как можно дальше от Магнуса, но при этом в зоне слышимости. Казалось, Саймон — первый, кто признался, что он не наблюдательный в таких вещах — что, несмотря на шутки в машине, между Магнусом и Алеком недавно появилось заметное расстояние, он не был полностью уверен в этом, но знал, что это так.
Правая рука Саймона качалась, словно в колыбели, в его левой руке, его пальцы сомкнуты вокруг золотого кольца на его пальце.
