Тщательно и методично Клэри обыскала комнату Джейса вдоль и поперек.
Она все еще была в открытой футболке, которую надела с джинсами. Ее волосы были неаккуратно собраны в пучок, а ногти покрыты пылью. Она искала запасное стило под его кроватью, во всех ящиках и ячейках, ползала под шкафом и письменным столом, высматривала в карманах всей его одежды, но ничего не нашла.
Она сказала Себастьяну, что устала, и ей необходимо пойти наверх и прилечь; он выглядел рассеянным и отпустил ее.
Лицо Джейса являлось ей каждый раз, когда она закрывала глаза: то, как он, преданный ею, посмотрел на нее, как будто бы больше не хотел знать. Но не было никакого смысла на этом зацикливаться. Она, конечно, могла бы сидеть на краю кровати и плакать, думая о том, что она сделала, но от этого никому лучше не стало бы. Она была обязана перед Джейсом и собой двигаться дальше. Искать. Если бы только ей удалось найти стило… Приподняв матрас с кровати, она осматривала пространство между ним и пружинами, когда в дверь постучали. Она опустила матрас, так и не узнав, было ли что-то под ним.
Сжав руки в кулак, Клэри сделала глубокий вдох и, прошествовав к двери, резко открыла ее.
На пороге стоял Себастьян. В первый раз он был одет в нечто другое, чем черный и белый. Предположительно те же черные брюки и ботинки, но также он был одет в багровую кожаную тунику, покрытую замысловатым узором из серебряных и золотых рун в сочетании с металлическими застежками. На его запястьях были кованные серебряные браслеты. Также он надел цепочку с кольцом Моргенштернов.
Она прищурилась.
— Красное?
— Торжественное, — ответил он. — Цвета для Сумеречного охотника означают вещи, отличные от понимания людей. — Он произнес слово «люди» с презрением. — Ты же наверняка слышала давний детский стишок Нефилимов?
— Сумеречные охотники женятся в золотом? — спросила Клэри.
Не то, чтобы ее действительно это интересовало, она просто пыталась втиснуться в просвет, образовавшийся между дверью и дверным косяком, чтобы скрыть от глаз Себастьяна тот бардак, который она устроила во всегда аккуратной комнате Джейса.
— Прости, что разрушил твои мечты о белом подвенечном платье. — Он улыбнулся ей. — Кстати, я принес тебе кое-что из одежды. — Он вынул руку из-за спины и протянул ей сверток одежды. Она взяла его и развернула. Это была длинная, дрейфующая колонна алой ткани с необычным золотым блеском на материале, как край пламени. Ремни были золотыми. — Наша мать надевала это платье на церемонии Круга до того, как предала отца, — ответил он. — Надень его. Я хочу, чтобы ты была в нем сегодня вечером.
— Сегодня вечером?
— Ну, вряд ли ты можешь пойти на церемонию в том, что на тебе сейчас. — Он осмотрел ее, от босых ног до футболки, остановив взгляд на ее вспотевшем теле и грязных джинсах. — От твоего внешнего вида сегодня будет зависеть то впечатление, которое ты произведешь на наших новых союзников. Это важно. Надень его
Ее голова закружилась. Церемония сегодня вечером. Наши новые помощники.
— Сколько у меня времени… чтобы собраться? — спросила она.
— Где-то час, — ответил он. — Мы должны быть в священном месте в полночь. Остальные будут ждать там. Только без опозданий.
— Через час.
Сердце Клэри бешено колотилось, она швырнула одежду на кровать, где она сверкнула подобно кольчуге. Когда она обернулась, он все еще стоял в дверном проходе, ухмыляясь, как будто собирался наблюдать за процессом ее переодевания. Она подошла закрыть дверь. Он схватил ее за запястье.
— Сегодня вечером, — сказал он, — зови меня Джонатаном. Джонатаном Моргенштерном. Твоим братом.
Дрожь пробрала ее тело, и она опустила глаза, надеясь, что Себастьян не заметит ненависть в них.
— Как скажешь.
Когда он ушел, Клэри схватила одну из кожаных курток Джейса. Она накинула ее, ощущая комфорт от исходящей от нее теплоты и знакомого запаха. Просунув ноги в обувь, она выскользнула в коридор, мечтая о стило и Бесшумной руне.
Она могла слышать воду и неестественное насвистывание Себастьяна, но её собственные шаги по-прежнему звучали, как пушечные залпы в её ушах. Она продолжала красться, прижимаясь к стене, пока не достигла двери с комнату Себастьяна и не прошмыгнула внутрь.
Было сумрачно, освещение исходило лишь от городских огней, проникающих сквозь окно, занавески на котором были одёрнуты. Здесь был такой же беспорядок, как и в первый ее визит. Она начала со шкафа, заполненного дорогой одеждой — шелковые рубашки, кожаные
